4 Стереотипы никто не отменял.

Это не заметки о России. Это заметки о нашем путешествии по России.

Благодаря Флэшмобу представился случай побывать в Советском союзе 1947 года и увидеть всё глазами двух американцев - писателя Джона Стейнбека и фотографа Роберта Капы. Понятно, что в каждой стране имеются свои представления о других народах: их политическом устройстве, нравах, обычаях, культуре и т.д. Америка не исключение, там эпидемия "заболевания" под названием Московитис - состояние, при котором человек готов поверить в любой абсурд, отбросив очевидные факты. Это видно по советам уезжающим американцев-доброжелателей:

Да ведь вы же пропадете безвести, как только пересечете границу!.. У вас неплохие отношения с Кремлем, иначе бы вас в Россию не пустили. Ясное дело - вас купили... Вас будут пытать, вот что там с вами сделают. Просто посадят вас в какую-нибудь ужасную тюрьму и будут пытать. Будут руки выкручивать и морить голодом, пока вы не скажете то, что они хотят услышать...

И вот захотелось двум представителям другой культуры "если удасться, добраться до простого русского народа". Без купюр. Без политической подоплеки. Из Стокгольма - в Хельсинки, оттуда - в Ленинград и, наконец, в Москву.

Итак, с чем пришлось столкнуться иностранцам? С не имеющей никакого отношения к пассажирам стюардессой, а также с самой сильной и единственной из всех встреченных за свою жизнь девушкой-грузчицей с металлическими зубами. В Москве - наткнуться в номере гостиницы со странной картиной на стене, "подарившей" гостям кошмары на долгое время, помыться в ванной с отбитой эмалью на дне, где в последствии образовалась ржавчина, поесть в  коммерческом ресторане, посетить советские магазины с простейшим ассортиментом товаров, как в продуктовых, так и в других магазинах... А в городе тем временем вовсю идет полготовка к празднованию 800-летия Москвы. Посещение Красной площади, Кремля, парка Горького... Путешественники наблюдают за всем с интересом, и, несмотря на некоторые недоразумения, без осуждения. Да и может ли оно быть, если лишь два года минуло с момента окончания войны.

Следующим пунктом назначения американцев был Сталинград, ведь "здесь, в этих страшных руинах, и произошел один из основных поворотных пунктов войны." В этом городе они особенно ощутили яркую контрастность некоторых моментов. Я бы разделила в данном случае неотделимое: это сам город и люди, живущие в нем.

1. Отстраивающиеся новые дома на окраинах Сталинграда и та ужасающая "воронка", оставшаяся после войны внутри кольца уже воздвигнутых зданий.

2. Продолжение жизни одних людей, по крайней мере, сносная жизнь с поддержанием опрятности и работой и, буквально в нескольких метрах, жизнь "собачью" одичавшей девочки:

Каждое раннее утро из этой норы выползала девочка. У нее были длинные босые ноги, тонкие и жилистые руки, а волосы были спутанными и грязными. Она казалась черной от скопившейся за несколько лет грязи. Но когда она поднимала лицо, это было самое красивое лицо, которое мы когда-либо видели. У нее были глаза хитрые, как у лисы, но какие-то нечеловеческие. В кошмаре сражающегося города что-то произошло, и она нашла покой в забытьи. Она сидела на корточках и подъедала арбузные корки, обсасывала кости из чужих супов. Но однажды утром я увидел, как из другой норы вышла какая-то женщина и дала девочке полбуханки хлеба. Та схватила его почти рыча и прижала к груди. Она глядела на женщину, которая дала ей хлеб, глазами полубезумной собаки и следила за ней с подозрением, пока женщина не ушла к себе в подвал, а потом отвернулась, спрятала лицо в ломте черного хлеба и как зверь смотрела поверх этого куска, водя глазами туда-сюда...

Был еще маленький мальчик, безропотно приходящий каждый вечер навестить своего отца... на братскую могилу.

Стейнбек и находящийся в постоянном нервном напряжении фотограф также решают побывать и в Киеве. Жизнь там значительно отличается от той, какая бурлит в столице. Совершенно другие люди в эмоциональном плане: улыбчивые, веселые, добродушные, гостеприимные. На столах вдоволь еды, хоть и нет разговора о деликатесах, но обычной и очень вкусно приготовленной едой мягко говоря наедались до отвала. А еще пили много алкоголя. То же было и в Москве, и потом в Грузии.

Тифлис и Батуми, к слову, произвели на американцев наиболее сильное впечатление. Красивая природа, сладость фруктов, вкусная еда, радушные хозяева, находящиеся будто на другой планете: разговоров только о вине и поэзии, непризнание которой другими людьми принимается за личное оскорбление. Оценили писатель с фотографом местный колорит.

Увезли путешественники с собой домой, кроме трех тысяч снимков, море эмоций, воспоминаний и осознания, что русские - такие же люди, как и все.

Извечная бюрократия, перекладывание принятия решений и, следовательно, ответственности на других. Бесконечная круговая порука. Подозрительность, страх, заученные ответы, проверки, огромные затраты времени на то, что американцам кажется даже не стоящим внимания.

В целом, книга не вызвала отторжения. Всё (или почти всё) описанное наверняка имело место быть. Но всё же не могу полностью избавится от ощущения некоторой "рисовки" по отношению к приезжим иностранцам и щемящего чувства по отношению к простым советским людям того времени...

P.S. Как ни странно, следующие стереотипы существуют у иностранцев и в нашем веке: "В России всегда снег и лютые морозы, медведи ходят по улицам и пьют водку..." Всё это по отдельности существует конечно, но не могу придумать хоть одну адекватную причину, по которой иностранцы постоянно объединяют всё это в одно целое...

P.P.S. В коллаже использованы фотографии, сделанные Робертом Капой для книги "Русский дневник".