3.5 Черный, красный, голубой— не выбирай себе любой

В детстве нас учили: красный и синий цвет плохо сочетаются между собой, поэтому и обложка "Китаиста" на первый взгляд выглядит так себе. Уже во время чтения понимаешь, что так и надо: две партии в романе диссонируют и пытаются задавить друг друга, хотя цветов там много больше. Красный — традиционно коммунистический, чёрный — нацистский, синий — "умеренно"-фашистский из альтернативной реальности, жёлтый — цвет национальных меньшинств. Впрочем, обо всём по порядку.

Многие поначалу напугались "Китаиста" из-за размаха заявленной тематики. Автор попыталась вообразить, что бы было бы, если бы нацисты оккупировали Советский Союз да так и остались победителями. Ситуация в романе действительно интересная: всё, что до Уральского хребта, уже много лет находится под властной немецкой пятой (а действие происходит в восьмидесятых, привет, Оруэлл!), называется Россией; всё что в Сибирской части — осталось самым махровым Советским Союзом, который настолько расстроен потерей территории, что отстроил новую Москву и Ленинград с такой же планировкой (но без блэкджека и всего сопутствующего) взамен утерянных. Исторические события альтернативной реальности тоже изменены, и их по чайной ложке надо вылавливать из текста, как только разберёшься с "теми" и "этими" столицами. Сталин умер в 1946 году, культ личности возник вокруг Берии, война затянулась вплоть до второй половины пятидесятых годов.

Читать моменты про представление нового дивного мира интереснее всего. Мы видим Россию ("Четвёртый Рейх") глазами советского пацана, который очень близок к наивным и параноидальным одновременно образам из лакировочной советской прозы. Вместо красных звёзд — свастики, вместо портретов Ленина — портреты Гитлера, мавзолей тоже при нём. Когда удивление от нового мира проходит, то понимаешь, что автор скорее нарисовала не диалог двух гипотетических культур, а разговор сквозь века. Выбившаяся вперёд в техническом потребительском плане сытая Россия напоминает нулевые или даже уже десятые годы нашего времени, с несколько утрированным быдляцким языком, в котором вместо мерзких англицизмов чуть более экзотичные германизмы. Если в Советском Союзе по-прежнему дефицит товаров и классическое нищебродство, зато высокая духовная планка (пусть и при весьма гниловатом внутреннем наполнении — в романе), то в России всё наоборот. Люди окозлились, обмельчали, прогнили и как-то опростились, но при этом неуловимо стали напоминать нынешний социум. Место бы потеплее, денег побольше, квартиру попросторнее, соседа уязвить побольнее. Идти по головам к успеху, продуктивности, высокой эффективности. Вспыхивать по поводу национальных конфликтов и любых других тоже — всех инвалидов, стариков, сексуальных меньшинств и прочих неугодных в нацистской России быстренько ликвидируют. Впрочем, проецировать Россию из романа на современную Россию можно лишь отчасти. В реальности наша современность — это смешение двух сторон из "Китаиста", всё-таки в нас много осталось от совка, как хорошего, так и не очень.

Дальше...

Россия всегда возмущала умы своим междусторонним расположением — то ли Европа, то ли Азия. "Китаист" показывает крайние радикальные стороны разделения на эти две ипостаси. Церемонный и скованный восток и бестактный развязный запад. Ни то, ни другое, не кажется чем-то здоровым.

Также очень интересно, конечно, наблюдать за воображаемыми лингвистическими приключениями, которые Чижова выписывает с особенной скрупулёзностью. "Нем-руский" в отличие от классического советского максимально опростился, обыдлился и утрировался. Самые короткие предложения, много мата и экспрессии, ещё больше сленга и жаргона. Немецкими словечками присыпано лишь чуть-чуть для колорита. В книге есть даже отрывки из классической литературы, переведённый на свежеизобретённый язык. Весьма любопытные.

Главный герой поначалу кажется ничем не примечательным товарищем, однако к концу книги устаёшь смотреть на мир его глазами. Во-первых, он не слишком умён, зато весьма самонадеян при крайней наивности. Он "засланный казачок" с замусоренными пропагандой мозгами, при этом рыльце у него всё равно в пушку, поэтому на его порывы "благородной ярости" по отношению к "проклятым капиталистам" смотреть как минимум смешно. К концу романа он и вовсе утомляет своим внутренним крохоборством при внешнем рыцарстве. Во-вторых, роман не зря назван "Китаист". Главный герой является специалистом по Китаю, а вот специалистом по людям, увы, не является никоим образом. В Китае он понимает больше, чем в России или даже в родном Советском Союзе (китайская грамота роднее своей — интересное издевательство над поговоркой). Зато этот щегол корчит из себя Джеймса Бонда (или, скорее, Штирлица) — смотреть забавно. Как только понимаешь, что рассказчик он ненадёжный и много чего происходит исключительно в его голове, так всё становится на свои места.

Очень жаль, что автор настолько заморочилась по выписыванию деталей новоизобретённого мира, что на цельный сюжет и полноценных героев (кроме главного, у которого даже тёмная подсознательная сторона чисто по Шьямалану рано или поздно выползет) сил не осталось. Сюжет очень рыхлый и следить за ним откровенно надоедает, даже уже неинтересно, чем всё это закончится. Посередине текста сюжет и вовсе забивается куда-то в угол и утопает в изобилии описаний мира, так что когда вдруг возвращается — удивляешься, что ты о нём вообще забыл. Иногда прямолинейность в символах кажется нарочитой и искусственной. Например, было у главного героя три сестры, Вера, Надежда и Любовь. Одна сестра при эвакуации из России в Советский Союз потерялась. Советская сторона считала, что потерялась и погибла Надежда, российская же сторона была уверена, что Надежда переехала в совок. Так и получилось, что любви-Любовей двойное количество, а Надежды нет совсем. Символично? Символично. Грубовато? Грубовато. Для текста, где много мелких деталей, которые нужно процеживать сквозь толщу событий и описаний, для понимания происходящего, это слабо.

В целом роман почитать интересно, особенно тем, кто много помнит про Советский Союз и умеет оперировать хотя бы школьным объёмом знаний по истории Отечества. Не из-за сюжета, не из-за смысла. Из-за ностальгии и восхитительных мелочей.

Заметки о читаемом в телеграме