5

Сейчас мне хочется танцевать джигу-дрыгу. Внезапно так. Потому что я наконец-то нашла вторую книгу Стругацких, которая меня восхитила. Правда она практически местами задевает те же самые темы, что и первая, "Трудно быть богом", на которую я даже рецензию не смогла написать, столько вопросов она подняла, столько чувств всколыхнула. Наверное, стоит сделать вывод, что мне интересны темы, а не сами Братья. Ну что же, пусть так.

"Малыш". Честно говоря, я не ожидала ничего хорошего от этой повести, столько раз уже обламывалась в восприятии творчества сего коллектива писаталей. Но тут я увидела ее в бесплатных книгах на телефоне, и что бы нет то, и читала и читала и читала и читала, в общем, как я провел последнюю неделю? Я ее провел с "Малышом".

Космическая экспедиция землян в количестве четырех человек прибыла на отдаленную безжизненную, как полагалось, планету с разведывательными целями, уточнить, подходит ли она в качестве нового местожительства для другой космической расы, чья планета умирает. После приземления команда натыкается на потерпевший катастрофу земной корабль, в котором, как оказалось, пилотами были семейная пара, Александр и Мари, покинувшие Космофлот, ударившиеся в бродяжничество. Пока они бродяжничали у них родился ребенок, и к моменту катастрофы Малышу исполнился год. Год, Карл! Но он выжил в абсолютно стерильном, мертвом, пространстве. Как? Сам по себе? Это нереально. Обезьян, медведей, волков и прочей живности, необходимой для воспитания Маугли на планете нет. Фантастика. Но как оказалось, тут есть...

В общем, история Малыша - это история про контакт. Малыш являет собой промежуточную форму жизни, уже не совсем человек, еще не совсем инопланетянин. И это грустно, практически до слез. Он может многое из того, что пригодилось бы для жизни на этой планете - выживать в -20 Цельсия голышом, летать над болотами и трясинами, его не царапают острые ветки, он умеет думать лицом и руками, он плохо себя чувствует в окружении других людей. Аборигены воспитали его так, чтобы он никогда не смог вернуться к людям-землянам. Но Малыш - все-таки человек, он хочет играть в мяч, ему нравится разговаривать с себе подобными, он скучает по маме и папе, он все-все помнит. Все-таки как важен первый год в жизни детей, такова сила импринтинга. Он может не помнить лиц, но он помнит фразы. По бим-бом-брамселям! Щелкунчик! Феноменально! В эти моменты мне, как Майе Глумовой, хочется заплакать. Хочется восполнить Малышу утраченное детство, но если ему так плохо и печально от контакта с людьми, стоит ли продолжать контакт? Но за этим контактом стоят века науки...

Стоит ли прогресс, космический ли, научный, психологический, вообще любой, человеческих жизней, даже пусть одной человеческой жизни? Это извечный вопрос, и сейчас человечество решает, что стоит. Но если прогресс достиг уже того уровня, когда уже все есть, выйдет ли это человечество на гуманизм? Или так и будет вечно гнаться за недосягаемым? И если вдруг случится-таки контакт, в который я, наверное, верю, будем ли мы уважать желание другой стороны на отказ от общения? В "Ложной слепоте" Питер Уоттс говорит, что не будем. В "Малыше" Стругацкие говорят, что будем. Остановимся или будем насаждать свое, как Америка демократию? Честно говоря, вот в такой "альтруизм" я не верю. Мне кажется, будут миссии и будут миссии, и каждый раз после очередного отказа, человечество будет глодать мысль, что вот же оно так близко, это чуждое, но доступное. И когда-нибудь кто-нибудь сорвется и насадит таки нашу дерьмократию.

Помимо важных общепланетных философий были чрезвычайно интересны частные детали, в особенности про то, как Малыша приспособили к выживанию на этой планете. Он разговаривает мускулами лица, что выглядит дико и неестественно. Он думает, разбрасывая руками листья или строя из камешков пирамидки, то есть не пирамидки, а что-то, какую-то фигуру, странной и неестественной для человеческого глаза формы, но на удивление гармоничную и равновесную. Где-то было уже про эти странные, чуждые фигуры. То ли у Булычева в "Алисе", то ли у Нортон в "Королеве Солнца", то ли у Брэдбери в "Марсианских хрониках". Когда человек не может долго находиться среди этих фигур, или жилищ, настолько они чужды, начинает болеть голова, становится плохо. А мне почему-то близок подход Уоттса, что контакт наш будет с существом настолько, НАСТОЛЬКО, чуждым, что мы даже не сможем его распознать. "Общение" происходить будет каким-то неизвестным еще способом, но мы его воспримем только в качество электро-магнитного излучения, и никаких жилищ мы и в помине не разглядим. Хотя вот посмотреть хоть раз на безумные формы мне хочется.

"Малыш" - небольшая повесть, стилистически, мне кажется, очень похожая на некоторые фантастические повести Булычева. Вообще у них мало общего, но вот "Малыш" ну очень похож, неуловимо, правда, на тот же "Поселок". Как-то не получается у меня думать про "Малыша" в отдельности, только в сравнениях. Так вот, если их все-таки сравнить, то у Стругацких не так динамично, не так остросюжетно, у них более размеренный темп, более философская задумка. Но что-то общее тем не менее есть.