Больше рецензий

Krysty-Krysty

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

8 марта 2017 г. 10:45

476

5 Яркий свет древних слов

...Период не столько обширной и ученой письменности, сколько высоких характеров практических деятелей христианства.

Кто такие "апостольские мужи", авторы и одновременно герои этой книги? В первую очередь - ученики апостолов (Петра, Павла, Иоанна...). Во вторую... рассматриваются разные версии: возможно, они были среди семидесяти неназванных избранных самим Иисусом учеников; возможно, они другие безымянные герои Нового Завета, как Игнатий Богоносец (по одной из версий, его, ребенка, ставил в пример апостолам Христос) или Ерм (такое имя упомянуто в послании Павла). Точно мы знаем, что они - исторические и литературные деятели знакомого из канонических книг мира первых христианских общин (Рим, Коринф, Эфес...), границы 1-го и 2-го веков, раннего века христианства, такого привлекательного, загадочного, свободного от формы в пользу духа, без двухтысячелетней "накипи" коннотаций и обрядности.

В предлагаемом сборнике перекликается несколько столетий и "все" церковные эпохи: тексты первохристиан (доконстантиновский период, т. е. до 4 в., когда христианство стало государственной религией) сопровождаются комментирующими текстами середины 19 в. (конец константиновского периода тогда еще никто не предвидел) и материалами начала 21 (послеконстантиновская, секулярная, безгосударственная для религии наша эпоха). Соответственно читатель получит удовольствие от древних текстов, а также познакомится с историей их находки и введения в историко-богословский контекст. Примечательно, что в "критических материалах" и 19 века, и 21 звучит грусть в связи с нехваткой материальных и интеллектуальных сил и средств для достойного исследования, слабой подготовкой русского общества для перевода, анализа таких ценных материалов и рефлексии над ними.

Сопутствующие материалы далеки от развлекательного чтива, их интерес специфичен. Во вступлениях 19 в., непосредственно предшествующих древним текстам, мне показались избыточными подробные пересказы содержания. Хотелось услышать больше анализа и проекции на жизнь церкви, верующих. Современные нам тексты насыщены комментариями, уточнениями, именами исследователей, заголовками монографий, вариантами прочтения и перевода сложных мест. 20% сборника занимает библиография и справки (в том числе ссылки на интернет-ресурсы, с программами параллельного чтения и древнегреческими шрифтами)! Это база для специалистов, любители выловят там только отдельные увлекательные истории. Вроде детективных сюжетов находки, потери, подделки и возвращения, восстановления по различным спискам рукописей: приятно осознавать, что есть / был в нашем мире иррациональный сегмент, где слово, приравненное к валюте и самоцветам, может / могло быть поддельным, проданным из-под полы, испытанным алхимиками и ограненным, что оно имеет / имело действительную, не метафорическую ценность (деятельность и арест подделывателя древних текстов Симонидеса, 19 в.).

Как и при чтении Евангелий, при знакомстве с Писаниями мужей апостольских редко посещает ощущение анахроничности (за исключением отдельных историзмов). Это все та же максима, по-прежнему недостижимая, но от этого не менее привлекательная. Если вы нормально воспринимаете письма Павла (о которых Петр высказывался, что в них бывает "нечто неудобовразумительное", 2 Петра, 3: 16), то и эти не станут заоблачной заумью. Фактически по определению, как неканонические, Писания мужей апостольских можно занести в апокрифы, что и происходит регулярно, но они сильно выбиваются среди других расцвеченных, осложненных текстов именно лаконичностью, практикоориентированностью, евангельским духом милосердия.

Тексты не направлены в абстрактное будущее, они создавались в конкретное историческое время, что не могло не отразиться на них, и они отвечают на конкретные запросы эпохи (хотя нам / мне сегодня кажется, что они вневременные и звучат, обращаясь лично к нам и говоря о наших нуждах: такая многомерность - особенность пророческих текстов в принципе).
Среди таких вызовов:
иудеохристиане (хранить ли им обрядность Ветхого закона),
передача веры (какие из фундаментальных ветхозаветных законов должны перейти в новую эпоху, а какие должны быть переосмыслены - ведь Бог явил себя в истории на конкретной исторической площадке, Иисус был иудеем и сам говорил, что пришел не отменить закон),
гностицизм (широкое понятие, примитивно обозначим его как большое количество движений, которые объединяют черты разных верований, в том числе христианства, и которым в целом присуща таинственность знаний, крайний аскетизм или наоборот очень широкая свобода нравов);
установление иерархии (в частности, описан период, когда странствующий епископат постепенно сменялся "оседлым", стационарным),
разлад внутри церкви (интересно, что снова, как и при Павле, "отметились" коринфяне);
возможность второго покаяния (например, для отступников во время гонений).
В отличие от непосредственно апокрифических книг, в Писаниях апостольских мужей эти проблемы преимущественно решены так, как принято в сегодняшней церкви (не презирается брак в общем и брак вдовцов в частности; не унижается вообще тело; принимается покаяние после крещения и подобное - т. е. действует закон милосердия).

Сами древние тексты очень, очень сильные. С первых строк происходит "узнавание" ("не горело ли в нас сердце наше...", Лк. 24: 32). Это не двузначные апокрифы, которые нельзя читать без оговорок и извинений, которые расцвечены восточным словесным орнаментом и эзотерическим пафосом. Лаконичные, черно-белые, простые, как... как буквы на бумаге.

Дидахе создавались одновременно с Евангелиями, там цитируется много отрывков протоевангелия, того загадочного первотекста, который был фундаментом канонической Радостной Вести. А также даётся короткое практическое руководство: крещальная формула, возможная евхаристическая молитва, рекомендации, как принимать и как узнавать истинного пророка (нет ничего проще: если хочет остаться надолго и при этом не работать или просит деньги - гнать в шею!). Дидахе читались и ценились в свое время наряду с Евангелиями и больше, чем, например, Апокалипсис Иоанна Богослова. Почему в конце концов последний вошел в канон, а первые - нет, я так и не могу понять. Возможно, из-за авторитетности одного автора и неизвестности другого?.. Из-за фрагментарности и нецелостности Дидахе?.. Из-за упоминания обрядности, которая только-только устанавливалась и так кардинально застыла, обрастая барочными завитушками, в последующие века?..

"...Должно ее читать, но она не может быть предлагаема народу в церковном собрании, ни считаться в числе писаний пророческих и апостольских" - вот вердикт о "Пастыре" Ерма, который прекрасно подходит и к другим текстам сборника. Есть что-то мистическое в том, что многие из Писаний апостольских мужей исчезли из церковного обихода незадолго до начала константиновского периода и материализовались из невидимой духовной библиотеки (александрийской?) незадолго до его окончания - как ответ на требование времени, как образец простоты, прозрачной этической максимы, преобладания духа над формой.

Некоторые характерные тезисы и образы, которые показались интересными и достойными внимания лично для меня.

От литургических образов Дидахе я просто млею, неслучайно они так хорошо практически без перестановки слов кладутся в песню: "Как был этот [хлеб] преломленный рассеян по горам и, собранный, стал един, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Твое Царствие". Еще вспомним из посланий Игнатия: "Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым". Очень яркий непереносимый для иудеев с ритуальными запретами крови образ "ешьте Тело Моё" - образ хлеба, зерна, закваски как народа Божего, собранного на литургии и ломимого за мир, раздаваемого миру как тело Христа (а Церковь и есть тело Христа), сложная, многоуровневая, красивая метафора.

Характерный образ двух путей, который упоминается не в одном тексте сборника. Здесь хочется обратить внимание, что это не дуализм как противостояние Бога и дьявола, Богу ничего не противостоит, дьявол полный неудачник; два пути - это свободный выбор человека между жизненными дорогами добра / жизни и зла / смерти при постоянном призыве-просьбе Бога "выбери жизнь".

Ранним текстам присуще активное ожидание второго пришествия Иисуса, не страх Апокалипсиса, а радость скорой встречи с Господом. Уже следующее поколение начнет молиться за отсрочку: "Приди, но не сейчас".

Варнава в своем послании рассуждает о ветхозаветных постановлениях, не отвергает их, а предлагает принимать их как духовные, а не физические: запрет есть определенных животных - это запрет подражать фолькорно-стереотипным чертам этих животных (в переводе на славянскую почву - не будь хитрецом-лжецом, как лиса); храм - это тело христианина, отданное для службы Христу; обрезание - духовное отдание сердца и др.

Тело имеет значение, не верьте, если кто говорит, что христиане гнобят и унижают физическую оболочку (это все "поздние ереси"). Именно в теле произойдет воскресение. Так узнаются ереси: кто отвергает телесность, человечность Христа - тот "не наш". Как и тот, кто видит в Исусе только человека с определенной суперспособностью.

Приемник апостолов Петра и Павла в Риме Климент в период затишья между гонениями (а гонения на первохристиан были именно локальные, как вспышки, не постоянные) пишет коринфской церкви, чтобы утишить нестроения. Мы так и не узнаем, что за проблемы возникли (опять! Павел же недавно им писал) в Коринфе с иерархией, была ли это зависть к высокой должности, нежелание слушаться, нехватка смирения или... Надо сказать, что ценность древних текстов не только в них самих, но и в свидетельстве об иных текстах, известных автору, в цитировании еще древнейших книг. О некоторых из них мы знаем только из такого перекрестного свидетельства, а у некоторых благодаря таким ссылкам мы можем определить возраст, распространение, признание.

"Пастырь" Ерма очень насыщен образно, он весь составлен из притч и метафор. Самый яркий, на мой взгляд, образ башни - Церкви, построенной из человеческих сердец (душ), которые должны быть больше или меньше огранены, чтобы войти в постройку. Интересно, что только при теперешнем перечитывании я поняла самый первый эпизод. Ерм осуждается за то, что подумал о духовной "сестре" "хотел бы иметь такую жену". Кажется, почему бы и нет... А нет - у Ерма уже есть жена! Впрочем, мысль ему прощается.

Впечатлил образ из посланий Игнатия Богоносца. Как словом Бог сотворил мир в начале, так молчанием Иисус спасает этот мир, приняв несправедливую смерть, не возроптав и не осудив. Письма Игнатия кажутся ну очень благостными. Это пишет человек, которого суровая стража ведет в Рим на казнь?.. Это пишет последний личный ученик Иоанна Богослова, любимого ученика Христа. Тексты, как и личность Игнатия, не вызывают сомнений в истинности у исследователей. Да, были люди в то время... Как трогательно он просит, чтобы римские христиане хотя бы не спасли его от зверей, с уверенностью, что их молитвы или их связи могут дать ему жизнь земную, но забрать жизнь небесную.

Однако напрашивание на мученичество среди первохристиан не одобряется ("мы не одобряем тех, которые предают себя самовольно"). Тот, кто рвался и вызывался стать мучеником, стал лишь отступником. Будь трезв к себе, не ищи приключений на разные части тела. Но если выхода нет - прояви себя наилучшим образом. Так, Поликарп, хоть и хотел бы пострадать за Христа, сначала покидает небезопасный город по просьбе своей паствы. Когда же его всё-таки находят, от стражи не убегает, а радуется возможности.

Ранние жития (мученичество Игнатия, Поликарпа) мне больше по душе, чем поздние, когда житие стало особым жанром с неподвижными, как закон сложения триолета, канонами, с предсказуемым сюжетом и усложненными кровавыми подробностями. Здесь же просто пересказ, что случилось с твоим современником, минимум чудес. Правда, судебный диалог в мученичестве Игнатия - уже только апологетический пример, а не приведенная стенографическая документальная запись, но он все равно интересно характеризует эпоху.

Очень удачный пример работы исследователей над древними текстами дают два абзаца Папия (один из которых ему на самом деле не принадлежит): буквально два абзаца и двадцать страниц комментариев на них (уверена, это еще не максимум, потому что внизу приводится множество ссылок на специальные работы).

Лаконичность аутентичного материала всегда компенсируется дотошными комментариями, отсылками к критической литературе, исследованиям историков и теологов, приложениями, где приводятся отрывки текстов, которые не дошли до нас полностью, но интересны для исследователей. Если читаете первый раз, отбросьте их, просто наслаждайтесь, смакуйте древние тексты, они достойны быть читаемы в тишине, лицом к лицу. Однако даже поверхностный опыт работы с материалом такой давности и почтения способствует тому, чтобы в полной мере оценить работу составителя. Интересно читать комментарии о возможных переводах отдельных словечек, о рекурсии смыслов и оттенков, о мнимо смешных поисках и спорах ученых относительно каждой черточки-йоты.

Это личное, можно пропустить. Предложили мне как-то корректуру-редактуру нового библейского перевода на белорусский. Я что, да пожалуйста. Мне - не слабо! Я любой подстрочник упорядочу, главное же передать смысл, не так ли?.. Я такие пазлы словесные собирала!.. Вот, например, этот фрагмент о Каине и Авели... Ну просто набор слов, маловразумительный набор слов. Вот если это словечко выбросить, выбрать другой синоним, а здесь переставить слова местами... У меня получилось пять связных версий мотивации Каина. Все я с гордостью выложила переводчику, почти доктору теологии, чтобы сам выбрал... и получила очень вежливый ответ: методика перевода библейских текстов выработана очень давно, ни одно значимое слово не выбрасывается, даже при явной тавтологии, все однокоренные слова переводятся однокоренными же (для отслеживания есть специальные таблицы), служебные могут откидываться только в самой крайней необходимости (один язык признает двойное отрицание, другой ни за что); насчет многих предлогов и даже примененных в оригинале падежей написаны тома исследований. Редактура текста - это всегда интерпретация. Самый честный ответ на сложный вопрос, который ставит перед тобой текст, - оставить его первозданную "тёмность". И тогда в каждом языке сложные места Библии останутся одинаково сложными - и узнаваемыми. Каждый чтец будет наполнять читаемое собственном смыслом, но не единственным из возможных смыслов, которые насильно вложил в текст интерпретатор-переводчик.

Древние тексты имеют многоуровневую ценность: как памятники письменности, свидетели давнего времени, исторические документы, мировоззренческие заветы и, безусловно, столпы мировой религии...

Библеиста они интересуют как про­изведения той среды, где были написаны Священные Книги Нового Завета, частично даже современные последним. Историку Церкви они дают возможность увидеть уникальный исторический этап — первые послеапостольские десятилетия. Для догматиста они свидетельствуют, во всей их исторической конкретности, о вечной вере Церкви.

Конечно, читать без подготовки, ознакомления с дискурсом того времени любые древние тексты - та еще авантюра. Прозрачный свет звезд, что дошел до нас через тысячелетия, может очаровать и случайного созерцателя, но, скорее всего, спровоцирует романтические и неверные выводы. Для чтения Писаний мужей апостольских желательна начитка минимум Нового Завета. Ну, и если, по вашему мнению, библейские книги были взяты в готовом виде с небес сразу на церковно-славянском языке, а не написаны, составлены, поправлены, утеряны, найдены, скомпилированы, многажды переведены живыми людьми на протяжении лет... читайте обязательно именно это издание, все его комментарии и сноски, а желательно и предложенную библиографию - ваш мир обогатится новыми измерениями.

Па-беларуску, як заўсёды...

Тутака...

Хто такія "апостальскія мужы", аўтары і адначасова героі гэтай кнігі? У першую чаргу - вучні апосталаў (Пятра, Паўла, Яна...). У другую... разглядаюцца розныя версіі: можа, яны былі сярод сямідзесяці неназваных абраных самім Ісусам вучняў; можа, яны іншыя безыменныя героі Новага Запавету, як Ігнацій Баганосец (паводле адной з версій, яго, дзіцятка, ставіў у прыклад апосталам Хрыстос) ці Ерм (такое імя згаданае ў лісце Паўла). Дакладна мы ведаем, што яны - гістарычныя і літаратурныя дзеячы знаёмага з кананічных кніг свету першых хрысціянскіх супольнасцяў (Рым, Карынф, Эфес...), мяжы 1-га і 2-га стагоддзяў, ранняга веку хрысціянства, такога прыцягальнага, загадкавага, свабоднага ад формы на карысць духу, без двухтысячагадовага "накіпу" канатацый і фармалізму.

У прапанаваным зборніку перагукаецца некалькі стагоддзяў і "ўсе" царкоўныя эпохі: тэксты першахрысціянаў (даканстанцінаўскі перыяд, то-бок да пачатку 4 ст., калі хрысціянства стала дзяржаўнай рэлігіяй) суправаджаюцца каментавальнымі тэкстамі сярэдзіны 19 ст. (канец канстанцінаўскага перыяду тады яшчэ ніхто не прадбачыў) і матэрыяламі пачатку 21 (пасляканстанцінаўскай, секулярнай, бездзяржаўнай для рэлігіі, свабодадумнай нашай эпохі). Адпаведна чытач атрымае задавальненне ад старажытных тэкстаў, а таксама пазнаёміцца з гісторыяй іх знаходжання і ўвядзення ў гістарычна-багаслоўскі кантэкст. Характэрна, што ў "крытычных матэрыялах" і 19 стагоддзя, і 21 гучыць засмучэнне ў сувязі з нястачай матэрыяльных і інтэлектуальных сілаў і сродкаў, базы для годнага даследавання, слабой падрыхтоўкай рускага асяродку да перакладу, аналізу такіх каштоўных матэрыялаў і рэфлексій над імі.

Спадарожныя матэрыялы далёкія ад забаўляльнага чытва, іх цікавасць спецыфічная. Ва ўступах 19 ст., што непасрэдна папярэднічалі старажытным тэкстам, мне падаліся залішнімі падрабязныя пераказы зместу. Хацелася пачуць больш аналізу і праекцыі на жыццё царквы, вернікаў. Сучасныя нам тэксты насычаныя каментарамі, удакладненнямі, імёнамі даследнікаў, загалоўкамі манаграфій, варыянтамі прачытання і перакладу складаных месцаў. 20 % зборніка займае бібліяграфія і даведкі! Гэта база для адмыслоўцаў, аматары вылавяць там толькі асобныя займальныя гісторыі. Кшталту дэтэктыўных сюжэтаў знаходжання, страты, падробкі і вяртання, аднаўлення па розных спісах рукапісаў: прыемна ўсведамляць, што ёсць / быў у нашым свеце ірацыянальны сегмент, дзе слова, прыроўненае да валюты і самацветаў, можа / магло быць падробленым, прададзеным з-пад крыса, выпрабаваным алхімікамі і аграненым, што яно мае / мела сапраўдную, не метафарычную каштоўнасць (дзейнасць і арышт падробніка старажытных тэкстаў Сіманідэса, 19 ст.).

Як і пры чытанні Евангелляў, пры знаёмстве з Пісаннямі мужоў апостальскіх рэдка наведвае адчуванне анахранічнасці (за выняткам асобных гістарызмаў). Гэта ўсё тая максіма, па-ранейшаму недасяжная, але ад гэтага не менш прывабная. Калі вы нармальна ўспрымаеце лісты Паўла (пра якія Пётр выказваўся, што ў іх бывае "дзе што незразумелае", 2 Пятра, 3: 16), то і гэтыя не стануць захмарнай мудрагеллю. Фактычна паводле азначэння, як некананічныя, Пісанні мужоў апостальскіх можна занесці ў апокрыфы, што і адбываецца рэгулярна, але яны моцна выбіваюцца сярод іншых расквечаных, ускладненых тэкстаў менавіта лаканічнасцю, практыкаарыентаванасцю, евангельскім духам міласэрнасці.

Тэксты не скіраваныя ў абстрактную будучыню, яны ствараны ў канкрэтны гістарычны час, што не магло не адбіцца на іх, і яны адказваюць на канкрэтныя запыты эпохі (хоць нам / мне сёння падаецца, што яны пазачасавыя і прамаўляюць асабіста да нас і пра нашы патрэбы: такая шматмернасць - асаблівасць прароцкіх тэкстаў у прынцыпе).
Сярод такіх выклікаў:
іўдзеахрысціяне (ці захоўваць абрадавасць старога закону),
перадача веры (якія з фундаментальных старазапаветных законаў мусяць перайсці ў новую эпоху, а якія павінны быць пераасэнсаваныя - Бог з'явіў сябе ў гісторыі на канкрэтнай гістарычнай пляцоўцы, Ісус быў іўдзеем і сам казаў, што прыйшоў не адмяніць закон),
гнастыцызм (шырокае паняцце, прымітыўна азначым яго як вялікую колькасць плыняў, якія аб'ядноўваюць рысы розных вераванняў, у тым ліку хрысціянства, і якім у цэлым уласцівая таемнасць ведаў, скрайні аскетызм або наадварот вельмі шырокая свабода нораваў);
усталяванне іерархіі (у прыватнасці, апісаны перыяд паміж вандроўным епіскапатам і "аселым", стацыянарным),
разлад унутры царквы (цікава, што зноў, як і пры Паўлу, "адзначыліся" карынфяне);
магчымасць другога пакаяння (напрыклад для адступнікаў у час ганенняў).
У адрозненне ад непасрэдна апакрыфічных кніг, у Пісаннях апостальскіх мужоў гэтыя праблемы пераважна вырашаныя так, як прынята ў сённяшняй царкве (не ганіцца шлюб увогуле, і шлюб удаўцоў у прыватнасці; не ганіцца ўвогуле цела; прымаецца пакаянне пасля хрышчэння і падобнае - то-бок дзейнічае закон міласэрнасці).

Самі старажытныя тэксты вельмі, вельмі моцныя. З першых радкоў адбываецца "пазнаванне" ("ці не гарэла ў нас сэрца наша...", Лк. 24: 32). Гэта не двузначныя апокрыфы, якія нельга чытаць без агаворак і выбачэнняў, якія расквечаныя ўсходнім слоўным арнаментам і эзатэрычным пафасам. Лаканічныя, чорна-белыя, простыя, як... як літары на паперы.

Дыдахе ствараліся адначасова з Евангеллями, там цытуюцца багата ўрыўкаў протаевангелля, таго загадкавага першатэксту, які быў фундаментам кананічнай Радаснай Весткі. А таксама даецца кароткае практычнае кіраўніцтва: хрышчальная формула, магчымая еўхарыстычная малітва, рэкамендацыі, як прымаць і як пазнаваць сапраўднага прарока (няма нічога прасцейшага: калі хоча застацца надоўга і пры гэтым не працаваць або просіць грошы - гнаць у карак!). Дыдахе чыталіся і цаніліся ў свой час нароўні з Евангеллямі і больш, чым, напрыклад, Апакаліпсіс Яна Багаслова. Чаму ўрэшце апошні ўвайшоў у канон, а першыя - не, я так і не магу зразумець. Магчыма, праз аўтарытэтнасць аднаго аўтара і невядомасць другога?.. Праз урыўкавасць і няцэласнасць Дыдахе?.. Праз згадкі абрадавасці, якая толькі-толькі ўсталёўвалася і так кардынальна застыгла, абросшы баракальнымі завітушкамі, у наступныя вякі?..

"...Должно ее читать, но она не может быть предлагаема народу в церковном собрании, ни считаться в числе писаний пророческих и апостольских" - вось вердыкт пра "Пастыра" Ерма, які цудоўна пасуе і да іншых тэкстаў зборніка. Ёсць нешта містычнае ў тым, што многія з Пісанняў апостальскіх мужоў зніклі з царкоўнага ўжытку незадоўга да пачатку канстанцінаўскага перыяду і матэрыялізаваліся з нябачнай духоўнай бібліятэкі (александрыйскай?) незадоўга да яго заканчэння - як адказ на патрабаванне часу, як узор простасці, празрыстай этычнай максімы, перавагі духу над формай.

Некаторыя характэрныя тэзісы і вобразы, якія падаліся цікавымі і вартымі ўвагі асабіста для мяне.

Ад літургічных вобразаў Дыдахе я проста млею, невыпадкова яны так добра амаль даслоўна кладуцца ў спеў: "Як гэты ламаны хлеб быў рассеяны на пагорках і сабраны стаўся адным, хай гэтак збярэцца і Царква Твая ад краёў зямлі ў валадарства Тваё". Яшчэ ўспомнім з пасланій Ігнація: "Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым". Вельмі яркі непераносны для іўдзеяў з рытуальнымі забаронамі крыві вобраз "ешце Цела Маё" - вобраз хлеба, зерня, закваскі як народа Божага, сабранага на літургіі і ламанага за свет, раздаванага свету як цела Хрыста - а Царква і ёсць цела Хрыста, - складаная, шматузроўневая, прыгожая метафара.

Характэрны вобраз двух шляхоў, які згадваецца не ў адным тэксце зборніка. Тут хочацца звярнуць увагу, што гэта не дуалізм як супрацьстаянне Бога і д'ябла, Богу нічога не супрацьстаіць, д'ябал поўны няўдачнік; два шляхі - гэта свабодны выбар чалавека паміж жыццёвымі дарогамі дабра / жыцця і зла / смерці пры несупынным закліку-просьбе Бога "выберы жыццё".

Раннім тэкстам уласцівае актыўнае чаканне другога прышэсця Хрыста, не страх Апакаліпсісу, а радасць хуткай сустрэчы з Госпадам. Ужо наступнае пакаленне пачне маліцца за адтэрміноўку: "Прыйдзі, але не цяпер".

Варнава ў сваім пасланні разважае над старазапаветнымі пастанаўленнямі, не адкідае іх, а прапануе прымаць іх як духоўныя, а не фізічныя: забарона есці пэўных жывёлаў - гэта забарона пераймаць фалькорна-стэрэатыпныя рысы гэтых жывёлаў (у перакладзе на славянскую глебу - не будзь хітруном-хлусам, як ліса); храм - гэта цела хрысціяніна, аддадзенае Хрысту; абрэзанне - духоўнае адданне сэрца і г. д.

Цела мае значэнне, не верце, калі хто кажа, што хрысціяне гнабяць і ганяць фізічную абалонку, зневажаюць і мучаюць яе (гэта ўсё "познія ерасі"). Менавіта ў целе адбудзецца ўваскрасенне. Так пазнаюцца ерасі: хто адпрэчвае цялеснасць, чалавечнасць Хрыста - той "не наш". Як і той, хто бачыць у Ісусе толькі чалавека з нейкай суперздольнасцю.

Пераемнік апосталаў Пятра і Паўла ў Рыме Клімент у перыяд зацішша паміж ганеннямі (а ганенні на першахрысціянаў былі менавіта лакальныя, як успышкі, не пастаянныя) піша карынфскай царкве, каб суцішыць разлад. Мы так і не даведаемся, што за праблемы ўзніклі (ізноў! Павал жа нядаўна ім пісаў) у Карынфе з іерархіяй, ці была гэта зайздрасць да высокай пасады, нежаданне слухацца, недахоп змірэння або... Трэба сказаць, што каштоўнасць старажытных тэкстаў не толькі ў іх саміх, але і ў сведчанні пра іншыя тексты, вядомыя аўтару, у цытаванні яшчэ больш старажытных кніг. Пра некоторыя з іх мы ведаем толькі з такога перакрыжаванага сведчання, а ў некаторых дзякуючы такім спасылкам мы можам вызначыць узрост, распаўсюджанне, прызнанне.

"Пастыр" Ерма вельмі насычаны вобразна, ён увесь з прыпавесцяў і метафараў. Самы яркі, на маю думку, вобраз вежы - Царквы, збудаванай з чалавечых сэрцаў (душаў). Цікава, што толькі пры цяперашнім перачытванні я зразумела самы першы эпізод. Ерм асуджаецца за тое, што падумаў пра духоўную "сястру" "хацеў бы мець такую жонку". Здаецца, чаму б і не... А не - у Ерма ўжо ёсць жонка! Праўда, думка яму даруецца.

Уразіў вобраз з пасланняў Ігнація Баганосца. Як словам Бог стварыў увесь свет на пачатку, так маўчаннем Ісус ратуе гэты свет, прыняўшы несправядлівую смерць, не азваўшыся і не асудзіўшы.

А як кранальна просіць святы Ігнацій, арыштаваны і ведзены ў Рым, дзе мусіць быць забіты, каб хаця б рымскія хрысціяне не ўратавалі яго ад звяроў, з упэўненасцю, што ці іх малітвы, ці іх сувязі могуць даць яму жыццё зямное, але забраўшы жыццё нябеснае. Лісты Ігнація падаюцца ну вельмі дабрадушнымі. Гэта піша чалавек, якога суровая варта вядзе ў Рым на смерць?.. Гэта піша апошні асабісты вучань Яна Багаслова, любімага вучня Хрыста. Тэксты, як і асоба Ігнація, не выклікаюць сумненняў у сапраўднасці ў даследчыкаў. Але, былі людзі ў тыя часы...

Але ж добраахвотніцкае пакутніцтва сярод першахрысціянаў не ўхваляецца ("мы не одобряем тех, которые предают себя самовольно"). Той, хто рваўся і выклікаўся стаць мучанікам, стаў толькі адступнікам. Будзь цвярозым да сябе, не шукай прыгодаў на розныя часткі цела. Але калі выйсця няма - выяві сябе як найлепш. Так Палікарп, хоць і хацеў пацярпець за Хрыста, спачатку пакідае небяспечны горад на просьбу паствы, але калі яго знаходзяць, не ўцякае ад варты, а радуецца магчымасці.

Раннія жыціі мне больш даспадобы, чым познія, калі жыціе стала асаблівым жанрам з нерухомымі, як закон складання трыялета, канонамі, з прадказальным сюжэтам і расквечанымі крывавымі падрабязнасцямі. Тут проста пераказ, што здарылася з тваім сучаснікам, мінімум цудаў і дзівосаў. Праўда, судовы дыялог у пакутніцтве Ігнація - ужо толькі апалагетычны прыклад, а не прыведзены стэнаграфічны дакументальны запіс, але ён усё адно цікава характарызуе эпоху.

Вельмі ўдалы прыклад працы даследчыкаў над старажытнымі тэкстамі даюць два абзацы Папія (адзін з якіх яму насамрэч не належыць): літаральна два абзацы і дваццаць старонак каментароў на іх (упэўненая, гэта яшчэ не максімум, таму што ўнізе прыводзіцца безліч спасылак на спецыяльныя працы).

Лаканічнасць аўтэнтычнага матэрыялу заўсёды кампенсуецца датошлівымі каментарамі, адсылкамі да крытычнай літаратуры, даследаванняў гісторыкаў і тэолагаў, дадаткамі, у якіх прыводзяцца ўрыўкі тэкстаў, якія не дайшлі да нас цалкам, але цікавыя для даследчыкаў. Калі чытаеце першы раз, адкіньце іх, проста насалоджвайцеся, смакуйце тэксты, яны вартыя быць чытанымі ў цішыні, твар да твару. Аднак нават павярхоўны досвед працы з матэрыялам такой даўнасці і пашанотнасці спрыяе таму, каб напоўніцу ацаніць працу ўкладальніка. Цікава чытаць каментары пра магчымыя пераклады асобных слоўцаў, пра рэкурсію сэнсаў і адценняў, пра ўяўна смешныя пошукі і спрэчкі даследчыкаў адносна кожнай рысачкі-ёты.

Гэта асабістае, можна прапусціць. Прапанавалі мне неяк карэктуру-рэдактуру новага біблійнага перакладу на беларускую. Я што, ды калі ласка. Мне - не слабо! Я любы падрадкоўнік упарадкую, галоўнае ж перадаць сэнс, ці не так?.. Я такія пазлы слоўныя збірала!.. Вось, напрыклад, гэты фрагмент пра Каіна і Авеля... Ну проста набор слоў, няўцямны набор слоў. Вось калі гэтае слоўца выкінуць, выбраць іншы сінонім, а тут пераставіць словы месцамі... У мяне атрымалася пяць звязных версій матывацыі Каіна. Усе я з гонарам выклала перакладчыку, блізу доктару тэалогіі, каб сам выбраў... і атрымала вельмі ветлівы адказ: методыка перакладу біблійных тэкстаў выпрацаваная спрадаўна, ніводнае значнае слова не выкідаецца, нават пры яўнай таўталогіі, усе аднакаранёвыя словы перакладаюцца аднакаранёвымі (для адсочвання ёсць спецыяльныя табліцы), службовыя могуць адкідацца толькі ў самай скрайняй неабходнасці (адна мова прызнае двайное адмаўленне, другая нізавошта); наконт многіх прыназоўнікаў і нават ужытых склонаў напісаныя тамы даследаванняў. Рэдактура тэксту - гэта заўсёды інтэрпрэтацыя. Самы сумленны адказ на складанае пытанне, якое ставіць перад табой тэкст, - пакінуць ягоную першамоўную, першародную "цьмянасць". І тады ў кожнай мове складаныя месцы Бібліі застануцца аднолькава складанымі - і пазнавальнымі. Кожны чытальнік будзе напаўняць чытанае ўласным сэнсам, але не адзіным з магчымых сэнсаў, якія гвалтоўна ўклаў у тэкст інтэрпрэтатар-перакладчык.

Старажытныя тэксты маюць шматузроўневую каштоўнасць: як помнікі пісьменнасці, сведкі даўняга часу, гістарычныя дакументы, светапоглядныя запаветы і, безумоўна, стаўпы сусветнай рэлігіі...

Библеиста они интересуют как про­изведения той среды, где были написаны Священные Книги Нового Завета, частично даже современные последним. Историку Церкви они дают возможность увидеть уникальный исторический этап — первые послеапостольские десятилетия. Для догматиста они свидетельствуют, во всей их исторической конкретности, о вечной вере Церкви.

Вядома, чытаць без падрыхтоўкі, азнаямлення з дыскурсам таго часу любыя старажытныя тэксты - тая яшчэ авантура. Празрыстае святло зорак, што дайшло да нас праз тысячагоддзі, можа зачараваць і выпадковага сузіральніка, але, хутчэй за ўсё, справакуе няслушныя высновы. Для чытання Пісанняў мужо апостальскіх пажаданая начытка прынамсі Новага Запавету. Ну, і калі, на вашую думку, біблійныя кнігі былі ўзятыя ў гатовым выглядзе з нябёсаў адразу на царкоўна-славянскай мове, а не напісаныя, складзеныя, папраўленыя, згубленыя, знойдзеныя, скампіляваныя жывымі людзьмі цягам гадоў... чытайце абавязкова менавіта гэтае выданне, усе яго каментары і зноскі, а пажадана і прапанаваную бібліяграфію - ваш свет адкрые новыя вымярэнні.

Комментарии


Это монументально...


Я себя сдерживала. Хотелось бы по пару абзацев на каждый текст накатать, да боюсь, окно рецензии треснет.


А ты бы тогда в комменты дописывала :)


Кстати, влезает, кажется, "всего-то" около 30500 знаков.


Ну ок. Я подумаю. Как вставить, чтобы осталась хоть какая-то целостность. Если есть запрос...


Попробуй!


Э-э-э... тебя не побьют за то, что ты провоцируешь ещёбольшебукв?..


Толково написать на такую скользкую тему может очень ограниченное количество человек, так что продолжай!


Поддерживаю Гаути. Очень основательно.


Спасибо. Гаути нуждается в поддержке...

Шучу. Просто спасибо :)


Я рискну для основного мартовской дп апокрифы прочитать и что-нибудь на них написать. Не знаю, что получится. В теме я неглубоко, ваши рецки на апокрифы обоих Заветов тоже основательные.
Льосу бонусного читать будете?

Посмотрела другие отчёты на основное задание, у Маканина "Предтечу" многие читают. Какой-то месяц темы религии получился.


Да, читаю Льосу.

Могу только повторить, что хорошо читать апокрифы, когда начитан "канон" :) Новозаветные читаются проще, чем ветхозаветные, но чувство после некоторых не очень.

Я вот колебалась между апостольскими мужами и Цветочками Франциска (читала раньше - они неплохи), но там тоже возникла проблема с электронкой - учтите это, потому что сами тексты все есть, а вот конкретного издания может не быть (введение там, попутные материалы).

Если что - пишите во флудилку, может, кто сбросит, мне раньше помогали, и теперь конкретно Гаути помог найти книгу, правда, в пдф, не самый удобный формат.


Спасибо. Я долго колебалась между апокрифами Ветхого и Нового Заветов, как раз оба нашла в нужном издании, остановилась всё же на Новом. Из Ветхого у меня ещё пока мало прочитано, пятикнижие только. Новый сейчас перечитываю перед апокрифами. Бывает же так, куда дп заведёт... Меня к прочтению книги Бытия пнул Манн с тетралогией об Иосифе в дп 2015. Так и читаю потихоньку.

Интересно будет почитать отзывы на Льосу у прочитавших перед тем Маканина. Судя по рецензиям на "Предтечу" там интересная перекличка получается о хоризматических лидерах и их последователях.

И как вам Льоса?


Да... пути ДП - это что-то неописуемое, как путь таракана, убегающего от тапка)))

Льоса разочаровал, потому что я придумала (или вычитала из рецензий), что это латиноамериканский магический релизм и хороший язык. Так вот этого я там не вижу вообще. Язык не то что плохой, просто он совсем не поэтичный, а очень простой. Зато, кажется, там будут интересные сюжетные ходы (кто-то писал о многоходовке), я пока на 30 %.

У меня в коменде читавшая Маканина подписалась на альтернативный бонус, так что как ей Льоса я не узнаю.


Закат похож на таракана,
Он убегает от меня.

Всегда недоумеваю над этой строкой у Танцев минус. Это так, к тараканам ассоциация пришла.


Моя сокомандница по дп 2015 тоже у кого-то из рецензентов прочитала о магическом реализме Льосы. Я слабо с этим жанром знакома, в прошлом году только Сабато читала. Может, магизм в переплетении религии с язычеством и восприятии христианства местными. А может в прыжках во времени в последних частях романа, когда с первого слова будет не очень ясно, от чьего имени сейчас идёт речь и чьими глазами мы смотрим на одну и ту же ситуацию.
У меня первая часть медленно шла, а после разворачивания боёв было трудно остановиться. Получалось, что в начале для героев времени мало проходит, а для меня медленно, а в конце, наоборот, у них месяцы, а для меня как один миг.


когда с первого слова будет не очень ясно, от чьего имени сейчас идёт речь и чьими глазами мы смотрим на одну и ту же ситуацию

Мне и сейчас не всегда понятно :) Спасибо, обнадеяли, буду ждать, может и меня увлечет, что не смогу оторваться :)


А простой язык и сухое изложение в начале тоже меня тормозило, а потом даже помогло глубже проникнуть.


Я не знаю, как там Льоса, а "Предтеча" не сильно религиозен. Он предтеча в смысле Чумака, Кашпировского и всего этого вот движения.


Посмотрела другие отчёты на основное задание, у Маканина "Предтечу" многие читают.

Я тебе объясню:
1. всего 250 страниц, типа, радость.
2. на маленькие сборники рассказов не потянут написать.

Довольно прозаичные причины :(