4.5

Читать в эмиграции эмигранта, пишущего о нашей общей Родине на совершенно удивительном, прекрасном и могучем русском языке – это ли не повод предаться ностальгии.
Наварить картошечки, полить ее топленным маслицем, пару «иичек» вкрутую до синих желтков и вперед - к Взятию Измаила. На поезде, конечно! Роман Михаила Шишкина – это поезд. Под равномерный убаюкивающий стук колес проходят люди, каждый со своей судьбой, со своей историей. Меняются лица, манера рассказа, какая-то история обрывается и тут же начинается новая... А за окнами – Россия-матушка. И вот так я еду-путешествую с Михаилом Павловичем, вдоль и поперек Родину свою изучаю. Вот тут за закрытой дверью купе муж с женой ругаются, а вот тут уже мирятся на неудобной узкой вагонной полке. А вот в этом плацкарте пованивает от конфликтов, грязи, побоев и да, кажется, мертвичинкой запахло. А вот в вагоне-ресторане даже позитивненько, анекдотики, шуточки и запахи такие русские-русские. А вот тут сам Михаил сидит, рассказывает про детство своё, про родителей, про жену свою иностранную.
Я лежу на излюбленной верхней полке, откуда обзор получше и диву даюсь, какие люди бывают склочные, двуличные, и какие они все, несмотря ни на что, интересные. Как много идей, мнений, слов. Вроде одинаковых слов, сказанных по-разному. И вот с кем-то мы достигаем полного взаимопонимания, сядем на одну полку, за один стол, выпьем и куриной ножкой закусим, а там и секрет какой раскроем, поделимся сокровенным. А потом мой новый друг сойдет и место его займет совсем другой. Он говорит те же слова, но по-другому, и я с ним никак не могу согласиться, а он в свою очередь спорит, и спорит со мной. И мы все больше погружаемся в пучину слов непонимания.
А ночью, когда все утихнут, можно и в себе покопаться. С собой-то я хоть согласен? Вот я нынешний. Вот я десятилетней давности. Мы совершаем разные поступки и говорим на разных языках, и порой не понимаем друг друга. А скоро появится будущий я, который будет смотреть и дивиться на этих двух чудиков.
Давно доедена вся картошка, курочка, огурцы, все выпито, и вот с багажом судеб и историй я сошла с поезда Михаила Шишкина и сижу в одиночестве. Сижу вроде на твердом и вполне устойчивом стуле, а меня все еще спустя несколько дней плавно покачивает. А в голове – музыка и песни колес.
Как жаль, что тут, в эмиграции, нет наших русских поездов с душными плацкартами и верхними боковушками.