4

Блюз - это когда хорошему человеку плохо.

Maybe there is no moral. Maybe it’s just a bunch of stuff that happened.

Светлицкий — один из самых любопытных поэтов, которых я знаю. Удивительно простой по тону — без экзальтации, без красивости, без поэтичности вообще. Пишет примерно про одно и то же примерно в том же ключе последние лет тридцать: бабы, алкоголь, сигареты; вокзалы, бары, гостиницы; улицы, кухни и подъезды; встречи и расставания, и про расставания — чаще.

Со всей этой демонстративно бесцветной обыденностью имеет дело меланхоличный лирический герой с не самым простым бэкграундом, в котором совмещаются, например, старый Голливуд и панк; а за спиной героя - автор, внимательно читавший Фрэнка О'Хару и более знакомого на наших широтах старину Буковски.

Впрочем, страдающим интеллигентом назвать лирического героя язык не повернется: он слишком язвителен и самоироничен, чтобы относиться всерьез к себе, и одновременно слишком уважает свои проблемы, чтобы относиться к ним с пафосом. Он прекрасно знает, что поэзия ничего не меняет; что он не станет героем "Касабланки", сколько ее ни смотри; что жизнь, если не забивать себе голову ерундой, в сущности, очень простая штука, с которой никто не знает, что делать, а как говорить о ней — тем более.

Все вместе становится чем-то вроде современного блюза: не "хорошему человеку плохо", а "непростому человеку непросто" — оставляя в стихах ровно столько места, сколько нужно, чтобы почувствовать себя в этой меланхолии как дома — хотя дом для людей, читающих по-русски, редко похож на Краков. Свои чужие проблемы, свои чужие чувства, своя — когда решаешься с такой прямотой и простотой формулировать — чужая речь. Очень мужская, конечно, но это не так уж важно — самые простые вещи всегда одни на всех. Они же — самые важные.

Хорошо, когда кто-то умеет их произносить.