4

Уже в какой раз за неделю от прочтения до написания рецензии оценка за книгу в моём сознании вырастает. Напр., я ставлю 4, имея те или иные претензии, а потом на основе книги начинаю строить различные рассуждения, и кажется, что в тексте было заложено больше, чем я увидел сперва, и моя оценка дорастает до 5. Бывает именно так, а бывает, что я постфактум приписываю книге те идеи, которых в ней не было, называя это "скрытым смыслом".
Вот и на сей раз я сначала поставил любимому Набокову 4, а потом "домысливал". Но нееет! Останусь верен первому впечатлению и оставлю 4, поскольку такую элитарную прозу временами очень непросто читать, и надо вчитываться в каждую строчку. А свои домыслы приведу ниже.

Представьте себе, за всю свою читательскую карьеру я не дочитал всего одну (!) книгу - года 4 назад таковой было "Приглашение на казнь". То ли я тогда был ещё не готов, не подкован, то ли фазы луны так сложились. Попытка №2 прошла успешно, помощь в чём, возможно, оказало недавнее чтение "Подвига", позволившее вновь окунуться в поэтику Набокова. Впрочем, и во второй раз чтение не было лёгким; это совсем непохожий на другие работы автора роман. Тут совсем мало от реального и совсем много фантастически-галлюциногенного.

Говорят, тут есть аллюзия на СССР и Германию (которую я не разглядел), мол, тоталитарный режим требует не полного подчинения (диктатура), а требует полюбить палача. Вскоре после Набокова Оруэлл опишет в своём "1984" любовь к Большому Брату. Оба писателя это очень точно уловили: нас умасливают, заговаривают зубы, улыбаются... А потом идут к себе, достают из футляра топор и кладут нашу голову на плаху. Пьер и Цинциннат это не Порфирий Петрович и Раскольников, как видят некоторые, а власть и народ. И не обязательно власть тоталитарная. "Они" приходят к нам дружить, рассказывают несмешные анекдоты, "они" на короткой ноге с нашими местными начальниками, "они" разъясняют нам как надо жить и как устроен мир, хвастаются своими достижениями, играют с нами в шашки, а мы молчим. Стоит нам вякнуть, как нас тут же нарекают неблагодарными и бесчувственными. А в один день "они" говорят: всё, дружочек, твой срок истёк - будь добр пожаловать на казнь! И причины, вины - почти никто не доискивается.
Не доискивался и Цинциннат. Однако, стоило ему задать себе простой вопрос: "Зачем я тут? Отчего так лежу?", как весь мир поменялся. Сопротивление, resistance, или банальное "остановись, задумайся!" ведёт к свободе. Мы заключаем себя в несуществующую камеру, и стоит лишь из неё выйти (не ногами, а как состояние), она сразу же рушится. И стоит только Цинциннату-заключённому проявить знак непокорности (спрашивая "Когда точная дата казни?"), власть приходит в замешательство и спешит отмахнуться от вопроса, как от назойливой мухи.

А вопрос этот волнует не только его, но и меня, и вас тоже. Хотели бы вы знать точную дату смерти? С одной стороны, есть прелесть в неведении, а знание приносит обречённость. А с другой стороны, Цинциннат просит назвать время, ссылаясь на то, что он мог бы успеть закончить свои письменные труды, но имея вдоволь времени, он таки не работал, засучив рукава.
Это дело сугубо личное - знать или не знать. Лично я, как педант, знать хотел бы: думаю, жизнь бы изменилась к лучшему.

Тема творчества - второй мой домысел. Цинциннат - творец, художник. Создаётся впечатление, что он сам придумал себе весь окружающий мир и своё заточение. Или же окружающая действительность ясна и осязаема, "реальна", но настоящей правдивой вселенной (для истинного творца) является мир творчества, в который Ц. и уходит в конце. Или же иное толкование: вся жизнь и есть акт творчества, мы творим свою жизнь. Поэтому граница между мирами у Ц. постоянно расплывается, поэтому все персонажи (кроме ГГ и бабочки) бутафорские и ведут себя неестественно. Один из персонажей, кстати, укрепил мою уверенность в том, что Набоков неровно дышал к девочкам-подросткам. Эммочка - явная пре-Лолита, и в эпизодах с ней разбросано множество эротических символов и намёков. Эта несообразность не принижает величие писателя и его творческий гений.

Через пару дней после прочтения я случайно обрёл собрание сочинений Набокова в 4-х томах! Вот так повезло! Теперь у нас этого гуталина Набокова - завались! И если я осуждён горячо любить этого писателя (чей портрет висит у меня на стене) и в бесконечном упоении наслаждаться его творчеством, то я разцениваю это как то, что случай прислал мне приглашение на казнь.