5

Сейчас я уже уверен, что вся моя жизнь шла по кромке Твоей; я был подголоском, обычно далеким окликающим голосом фагота, что обыгрывал Твою тему. И музыка моя – это Твои уроки извлечения самого верного, самого прозрачного звука.

Ох, мамочка, спаси! Околдовала меня непревзойденная Дина Ильинична!
Я уже писала в своем отзыве на книгу Синдром Петрушки , что Рубина для меня - открытие года. После "Почерка.." я убедилась в этом окончательно!
Вряд ли бы я так скоро добралась до этой книги, ибо цирк я не люблю, да и хотела, чтобы прошло достаточно времени после прочтения "Синдрома..". Но эта история попала ко мне в руки именно сейчас, чему я очень рада.
Читая эту книгу, я невольно проводила параллели с изучением музыкального произведения (пианистка во мне не дремлет никогда!). Вот начинаешь ты разбирать тяжелое, новое произведение, и голова идет кругом. Все эти звуки, которые даже приблизительно не похожи на чарующую музыку; нотный текст кажется таким прозрачным ( взять те же четырехголосные фуги Баха), на деле же обволакивает тебя густыми клочьями тумана и зарослями кустарников, как будто ты в огромном и зловещем лабиринте. Но с каждом последующей нотой, с каждым тактом все проясняется и встает на свои места. Ты уже не думаешь ни о нотах, ни о правильной аппликатуре, потому что пальцы уже знают свое дело. Ты думаешь о образе, ты переживаешь эту музыку, пропускаешь ее через себя. Ты уже, как будто, не в этой Вселенной.. Вот так у меня с этой книгой. Калейдоскоп историй, множество настолько колоритных и живых персонажей, которые берут тебя в свой плен и больше не отпускают. С каждым словом, с каждым предложением картинка чище и яснее, все становится на свои места.
Язык Рубиной настолько уникален красив, что наслаждаешься каждым словом. И здесь нет таких мелизмов (которые я так не люблю), как у венских классиков. Здесь все органично, и ни в коем случае не тошнотворно.

Вся фактура Куперена утопает в разнообразных трелях и мордентах – детка, это когда музыка кудрява настолько, что от нее тошнит.

В этой книге все! И цирк, на который благодаря Дине Ильиничне, я посмотрела по-другому; водоворот прелестных городов (Старый добрый Киев, Монреаль, Франкфурт, Индианаполис); и мистика, зеркала, музыканты, воздушные гимнасты, акробаты, канатоходцы, скульпторы, и самые обычные люди.
Сцены с Кристиной это вообще нечто!

– Дывиться, люды добри! Подывиться на цю курву з цырку!

– Йды-но сюды! – повторила Христина. – Ликуваты тэбэ будэмо… Штопать-перелицьовувать… От кажи: ты, Нюта, умна чи дура?
– Умная, – убежденно отозвалась девочка. Христина свернула ладонь трубочкой, поднесла к своему круглому куриному глазу и вгляделась, как в бинокль.
– Нэ видать.

А Нюта! Этот маленький ураган!

Вдруг из какого-то своего закутка выскакивает эта девчонка.
Но сначала зычный всенародный голос завопил:
– Нюта-Нюта-Ню-у-у-у!
Возникло как из-под земли чучело лет пяти, ростом с пенек – в шляпе с цветами, в длинной материной шелковой юбке и блузке с огромным вырезом, в котором двумя кнопками – детские глазастые соски.
– Хочете видеть краса-а-авицу?!
Хоп! – туфля полетела вверх, каблуком чуть не сбив отцовский бокал на столе.
Хоп! – другая туфля задела тяжелую пятирожковую люстру, и та угрожающе закачалась над нашими головами.

– Ты чего? – спрашиваю. – Чего смеешься?
– Ой, смично! – крикнула она. – Смично!

И не смотря на такой мистический финал (спойлерить не буду), книга заслуженно попадает в число горячо любимых!

"Она была как шампанское, когда его только откроешь."