3

Роман, удививший российскую читательскую публику своими рейтингами. Роман с «грязными сплетнями о филологах». Роман бездарно талантливый. Роман-не-роман А.А. Аствацатурова, в котором повествователь далеко не тождествен автору. И Аствацатуров это всячески подчёркивает, говоря, что «конечно же, персонаж в чём-то похож на меня. Но я, например, таких поступков не совершал, которые совершал этот персонаж». Произведение написано с принципиально псевдоавтобиографической позиции.
Впрочем, биографичной в книге может показаться только первая часть, представляющая собой подборку анекдотов про друзей и коллег Андрея Аствацатурова. И здесь квир-рассказчик блещет чувством юмора, достойным сравнения с довлатовским или салтыков-щедринским. Чего стоит, например, рассказ о том, как однажды Фёдор Двинятин, Андрей Аствацатуров и Андрей Степанов решили создать рок-группу «Рыцари диких яблок».
В скобках хочется отметить, что использование обсценной лексики вовсе не приобретает в романе характер навязчивого эпатажа. Более того, уже давно утвердив своё место в русской поэтике как своеобразное средство выразительности (мат как «катализатор текста»), она и здесь выглядит вполне органично. Мне представляется сытым ханжеством как-либо увязывать художественные средства, которыми пользуется А. Аствацатуров, с тем фактом, что он является известным и признанным преподавателем и учёным (как это делают некоторые мои знакомые и как это делается в некоторых отзывах в прессе и не только).
Во второй («занудной») части романа филолог в авторе вылезает наружу и даёт себе волю – есть, где разгуляться. Если в начале немногочисленные (но тенденциозно декларативные) ремарки автора лишь изредка перемежали сыплющиеся одна за другой искры анекдотов, то здесь уже всё – одна большая сплошная интроспективная ремарка. Учёный вылезает из художника и съедает текст. Не первый и не последний в русской прозе, Аствацатуров тщательно занимается сломом существующих романных канонов (вернее, их остатков), в открытую рефлексируя над ними. По сути – ещё один постмодернистский текст. «Автор умер» – и кролик в шляпе! Но заслуга автора здесь скорее в остранённом осмыслении и пародийной интерпретации этих канонов. Для филолога вторая часть настолько же смешная, насколько для рядового читателя – первая.
Успех книги, действительно, продуман и не случаен. Аппарат и эрудиция учёного плюс художественная специфика творческого метода Аствацатурова дают в сумме то, что и должны были – бестселлер.
Хотя вопрос о художественности произведения – открыт. Всё-таки – ожидал большего.