0 РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ МАРИНЫ АХМЕДОВОЙ "ДНЕВНИК СМЕРТНИЦЫ. ХАДИЖА"

Марина Ахмедова – журналист. Её профессиональная деятельность часто разворачивалась на Кавказе – в том числе в Дагестане, она участвовала в спецоперациях, делала репортажи о свадьбах. В каком-то смысле она погружалась в жизнь кавказских народов с разных сторон: в миру и на войне. Кроме профессионального взгляда, есть и личный – отец Марины Ахмадовой – дагестанец, и в детстве он отправлял дочь на родину, к родителям. На сколько я поняла из интервью автора, некоторые личные воспоминания-переживания вошли в книгу «Дневник смертницы. Хадижа» в переработанном формате. Книгу о смертнице Марина написала после репортажа «Понять дракона», за который она получила престижную журналистскую премию «Искра».
Про что же «Дневник смертницы?». Для меня (особы романтичной), про девушку, которая любила и потеряла любовь и вместе с ней и право на жизнь, так как выбрав любимого с детства Махача, отрезала пути возвращения в родительскую семью, опозорила близких побегом. А что может женщина в мужском мире? Без денег, крыши над головой, без навыка самостоятельно устраиваться и выживать? Без поддержки, без друзей? Отрезанная от мира и несчастная, Хадижа стала лёгкой добычей для сект и экстримистких движений (тех же сект). Если человек не может рассчитывать на поддержку близких и социума – сама культура толкает его в руки сектантов.

Дагестан в «Дневнике» Ахмедовой – что-то вроде запечатлённого переходного периода от старого мира к новому. И точкой смещения становится проблема выбора. В старом мире бабушек и дедушек, мам и пап, выбора нет. Ты живешь запертый в четкий сценарий, твоя роль определена с рождения. Окружение тебя контролирует – каждый сосед может сунуть нос в личное пространство твоей семьи и провести ревизию – правильно ли ты живёшь? Сценарий прост: работай по дому (мой, стирай, готовь, убирай, ходи на родник за водой, ухаживай за скотиной и т.д.), выходи замуж/женись (при чём этот выбор осуществляют родители, а то и бабушки с дедушками), рожай детей и возврат к первому пункту. Всё. Никаких вариантов с творчеством, духовным поиском, профессиональным ростом нет. Причем внутри семьи взаимоотношения тоже регламентированы. В тоже время городские жители имеют куда как больше возможностей выбора, вместо одного сценария перед ними разворачивается целый веер. И если в старом мире локус контроля смещен во вне – духовного поиска нет, внутреннего мира практически нет, твоих решений нет – всё уже решено, то городская жизнь кипит, и люди, ещё не освоившееся с тем, что внешний контроль традиций отступил, преимущественно не успевают взрастить в себе внутренние точки контроля. У них появляется самостоятельность, но они в ней путаются, как запутался возлюбленный главной героини. Запутавшийся ищет поддержки, совета, друга в среде иных, оторванных от традиций людей. Но там поджидает опасность – «доброжелатели» могут преследовать свои цели.

История о девушке-сельчанке, которая попала в город и даже пошла учиться в институт, становится дневником смертницы на 314 странице, и это из 350.

Возникает закономерный вопрос: зачем читателю знакомиться с чуждой культурой? Погружаться в далёкие и непонятные проблемы? Кроме как из исследовательски-этнического интереса? Волей-неволей подмечаешь схожести характеров, бытийных ситуаций и… начинаешь сочувствовать! Кому? Смертнице? Врагу, убивающему мирное население, а может быть и твоих близких? Такой глобальный Стокгольмский синдром? Как бы сказал Павел Чувиляев – невыгодно. Невыгодно мне сочувствовать тому, кто на меня с ножом прёт, тем паче с бомбой. Конечно, проблема межкультурных взаимоотношений актуальна как для больших городов, так и для пригорода. В представителях других конфессий и национальностей видят угрозу. И автор книги подтверждает: угроза может исходить даже от самых простых и «незамороченных» на религиозных темах представителей. Плохо, что автор не показывает (даже не намекает) на альтернативные выходы, не даёт ключевых поворотных точек, крутани которые и ситуация встанет на мирные рельсы. И из-за этого книгу больше напоминает подборку художественно оформленных статей. Книга не даёт опорных точек тем самым пассажирам метро – ведь угроза надвигается именно на них, а они появляются, как жертвенный ягнёнок в последний момент и уже на алтаре. Вот короткий фрагмент из одного интервью Марины, для журнала «Медведь» (ссылка прилагается) «Равнодушные в метро — излюбленный образ Ахмедовой, который, впрочем, могут принять на свой счет не только москвичи. Жить мимо войны, смиряться с неизбежной гибелью близких приучились в самом Дагестане».

Здесь автор как бы говорит – если бы вы подошли и спросили, подошли и … то… возможно… выжили бы…. или нет. Этого мало. Мне как читателю хотелось бы увидеть ситуацию более развёрнуто, более многогранно. Проблема есть. Мне жаль, что Марина не даёт ей мостика в благополучное будущее, не намекает на реальные, последовательные пути решения. Было бы классно, если бы в книге, параллельно истории Хадижи разворачивалась некая пересекающаяся с ней в контрольных точках «история спасения». И если бы контрольные точки сложились в дорожку сюжетной линии, то финал получился бы более многовариативным, дающим намек на «светлое будущее». Именно поэтому, мне думается, что для всероссийской преми тема получилась узкой. Мало вариантов, узкая линия повествования, мало вытекающих морально-философских проблем, практически не ощутима авторская позиция. Тем не менее произведение целостно и завершено.

Из вышесказанного вытекает и ещё одна неловкая ситуация. Книга приближает смертницу к герою. А это уже пропаганда определённого выбора – выбора смертницы. Да, конечно, здесь можно говорить о профилактике (как лекции о вреде курения в школе), но профилактика всегда включает в себя пропаганду. И, что самое плохое, выбор Хадижи вроде бы даже понятен и неотвратим в какой-то мере. То есть читая, ты сам того не желая, оправдываешь юную смертницу. И это уже конечно не профилактика, а пропаганда.

«Дневник смертницы» я могу сравнить с «Сауд. Сожжённая заживо». И здесь «Дневник» конечно выигрывает, расширяя диапазон понимания читателем мусульманской культуры. В «Сауд» жители деревни представляются дикарями, почти сумасшедшими, озлобленными до потери человеческого облика скотами. Ты ненавидишь их на протяжении всей книги. И в них ни разу не промелькивают человеческие черты. Марина рисует людей – живых, настоящих, ни хороших и ни плохих. Это заметный литературный прогресс. Вот бы ещё ступенечку с адекватным выходом.

Оригинал читайте на официальном сайте Валерии Лисичко