2.5 Берёзка & Водка & Душенька русская

Ох, Захарушка, ох, Прилепушка... Первое время он мне казался эдаким пародийным Сергеем Безруковым от писательской сохи. Выйдет на чистое поле бумажного листа и ну стонать про берёзки русские, про водицу колодезную и думы тяжкие простого работяги. Позже стало понятно, что он человек талантливый. Основной его талант — маркетинг. Захар прекрасно разбирается в том, чего хочет от него читатель, за что он готов дать денежку, а за что какой-нибудь усатый дяденька даст премию. Так же хорошо он знает, с кем нужно дружить, что нужно говорить и что делать на публику, чтобы всё было тип-топ.

Захар вообще знает массу разнообразных вещей. Он, например, прекрасно знает, как писать хорошую литературу. Он начитан и может скопировать десятки образцов прекрасного слога других авторов. Классическая литература отскакивает от зубов. Поэтому он может написать прекрасный реферат, добротный материал, который мы все уже где-то когда-то видели: тут духовность, тут слезливая сцена, тут душенька русская. Для особенно туповатых читателей он ещё раз и ещё повторит какой-нибудь не очень сложный символ, а то и объяснит его, вдруг не поняли. Выделит. Ещё раз. Ещё. Символ, как водится, лучше брать пошире и помощнее: религиозные штучки, например, прокатят на ура. Впрочем, иногда у Захарки проявляется и собственный стиль сквозь гладкие абзацы, обкатанные потом и кровью других авторов. Тогда в тексте появляется надрыв, рубленые абзацы, пауза после каждого предложения, в которую предполагается вздохнуть и пригорюниться или поднять очи долу. Ну, или охнуть: "В какой страшной стране мы живём". Жили. Будем жить.

Проблема в том, что такая литература была классная у первопроходцев, у тех, кто придумал и развивал подобную прозу. Сейчас это уже пресное тесто, вторичное донельзя. При этом действительно хорошее, но... Никакущее. Тем интереснее вдруг заметить в этом полумёртвом реферате какие-то блестящие детали от настоящего Захарки, который в лагерях, конечно, не сидел, но жизненные мелочи заметить острым глазом может. Блеснёт такое крутецкое наблюдение - и пропадёт. И опять монотонное бу-бу-бу от проверенных источников, Захар уверен, что напишет это сочинение на пять по проверенным лекалам. Как же тут не написать, всё на месте. Даже кажется иногда, что он составляет маркетинг-карту романа. Так, в этой и этой главе будет любовь, две штуки, вот тут будет драма, три штуки, через каждые десять процентов романа будет сильная сцена, чтобы слёзы на глазах, через каждые пятнадцать - цитата, чтобы афоризм. Всё посчитано, продумано, распределено, уложено в график.

Из общего графика выбивается только главный герой романа, потому что про какого бы персонажа Захар не писал, всё равно получается сам Захарка. Точнее, не он сам, а его идеализированный вариант, каким он очень хотел бы казаться, чуть-чуть приперченный незначительными недостатками, чтобы не казаться супергероем из дешёвого фэнтези. Это всегда одинаковый молодой человек с невнятной внешностью, с определёнными моральными устоями, отношением к женщинам и жизни, он всегда одинаково думает и поступает. Ещё драться очень любит - одна из немногих вещей, которые Захар описывает не по чужим заметкам, поэтому получается живо, сочно и правдиво. Другое дело, что люди в лагерях вряд ли бы стали так смачно драться, как молодые сытые волчата. Да и вообще во многое верится с трудом: в один день персонаж готов сметану, упавшую в грязь, вылизывать, а уже через неделю успел отъесться на хорошей жизни и равнодушно суёт пирожки собакам и оленям, игнорируя товарищей в двух метрах от него, которые по-прежнему за эту сметану удавиться готовы. Не бывает такого. Или персонаж тогда - клинический равнодушный идиот, что никак не вяжется с его остальным образом.

Что в итоге получилось? Слишком затянутое повествование, которое предсказуемо чуть более, чем полностью. Оно не такое уж и скучное, оно написано добротно и многим даже понравится, но зачем читать эту вторичный фарш из классики, если есть первоисточники, которые живее и интереснее? Думаю, что эта схема с "громкой" темой, классическим повествованием и маркетинговой расчётливостью не раз ещё повторится в работах Прилепина. Золотая жила ведь.

P.S. В романе есть картонный персонажик, который выражает интересную мысль. Он весь из себя сахарный иисусик, батюшка в лагере, который кается в единственном, казалось бы, грехе: дескать, вот делаю я людям добро за счет собственной кровушки и хлебушка, а при этом думаю: "Божечки, ну какой же я отличный батюшка, какой я просто охрененчик". Вот мне иногда казалось, что Прилепин при написании романа тоже так думал. Пишет, а сам: "Господи, ну какой же я всё-таки охрененный писатель! Живой классик! Эх! Вставлю-ка ещё немножко духовности, чтобы наверняка".