4

В нынешнее Рождество я наконец ощутила ясно, что это всё-таки детский праздник и прежним для меня, наверное, не будет. Я листаю на мониторе страницы, исписанные кудрявым «стариковским» почерком, с весёлыми историями и забавными картинками, и думаю о том, как важно было этому учёному человеку, чтобы дети верили в сказку, сколько старания и выдумки он приложил и как грустил, когда сыновья и дочь неизбежно вырастали один за другим и переставали слать письма на Северный полюс Рождественскому деду. Это вопрос на самом деле настолько серьёзный, что Клод Леви-Стросс посвятил ему эссе, опубликованное в 1952 году в журнале “Les Temps Modernes”. «Дед Мороз – это не мифическое существо, потому что нет мифа, сообщающего о его происхождении и функциях. Это и не легендарный персонаж, потому что с ним не связано никакого полуисторического повествования. Это сверхъестественное и неизменное существо… относится скорее к семейству божеств… Единственное различие между Дедом Морозом и настоящим божеством состоит в том, что взрослые в него не верят, но поощряют веру в него у своих детей и поддерживают её множеством мистификаций. Дед Мороз выражает разницу в статусе между детьми, с одной стороны, и подростками и взрослыми – с другой. <…> В Хэллоуин дети изображают мёртвых, чтобы вымогать мзду у взрослых, а в Рождество родители ублажают детей, чтобы активизировать свой статус живых. Не следует удивляться, что главными получателями благ становятся дети. Ведь праздник мёртвых есть, по сути дела, праздник других, поскольку быть другим – это первое приблизительное представление, которое мы можем составить себе о смерти. <…> Почему мы так носимся с Дедом Морозом, почему прибегаем к таким предосторожностям и идём на жертвы, лишь бы не пострадал его престиж среди детей? Внутри нас живёт желание верить, хоть чуточку, в доброту без задней мысли, в бесконтрольную щедрость, в краткий период, когда отходят в сторону все страхи, зависть и горечь. Поддерживая эту иллюзию у других, мы имеем возможность погреться у огня, зажжённого в юных душах. Тайное движение души побуждает нас дарить подарки потустороннему миру под предлогом дарения детям. Эти дары – жертва, которую мы приносим сладости жизни, а в ней главное – не умирать. От языческих молитв умершим мы пришли к молитве пополам с заклинаниями, обращённой к маленьким детям – посланцам мира мёртвых во многих традиционных культурах – чтобы они, веря в Деда Мороза, согласились помочь нам верить в жизнь».
Должно быть, многие родители досадовали, что не додумались до толкиновской «мистификации» (в пору, когда она ещё не была официально организована), хотя это требовало бы незаурядного таланта. Прекрасная идея достойна подражания, но публикация самих оригинальных писем в виде книги, мне кажется, отобрала у них волшебную аутентичность и сделала скорее милым артефактом для полноты коллекции творчества Профессора. Напечатанную тиражом книжку, даже если она имитирует конверты с вложенными листами, как некоторые английские издания, уже не выдашь за адресованное лично тебе послание. Предлагать её ребёнку стоит, я думаю, только если заказывать ему тоже такую услугу на почте или креативить родителям самим. В «Письмах» Рождественский дед чаще всего извиняется за то, что подарки под ёлкой не всегда бывают те, что заказывали – виной тому неуклюжесть Полярного медведя, а то и нашествие злобных гоблинов; местами они забавны, местами наивны, но в конце концов оставили в душе светлую печаль. Я вообще непросто отношусь к публикации и чтению личной переписки даже умерших людей и всегда чувствую, что какая-то важная часть этого не должна меня касаться.
Надо сказать пару слов об аудиоверсии, подвернувшейся совершенно неожиданно и ставшей компромиссом между бумажной книгой, с покупкой которой, к сожалению, не сложилось, и электронной версией, которая в данном случае была, конечно, нежелательным вариантом. Казалось бы, неотделимую визуальную составляющую заместили традиционные рождественские мелодии (правда, джингл между письмами к концу второго часа поднадоел) и трио актёрских голосов – Рождественский дед, Полярный медведь и эльф Илберет, такой умный, что даже знает русский алфавит )) не совсем то, но по-своему хорошо, уютно и ласково, особенно если сам никогда в жизни не получал ничего подобного.