5

Я читаю Конецкого.
Я читаю о Конецком - собранные под общую обложку письма, дневники, интервью, обрывки и заготовки.
Многое знакомо: строки, вошедшие в его рассказы, повести, романы.
Многое незнакомо и даже неожиданно.
Мне кажется, что я давно и хорошо знаю Виктора Викторовича, всё-таки история моей любви к его книгам тянется уже без малого тридцать лет.
Я ведь и представляю его себе таким, каким он был тогда, на фотографиях середины 80-х. Средних лет интеллигентный мужчина. Спокойный, с тонкими чертами лица. Красивый. Прочитав, что всю жизнь Виктор Викторович комплексовал насчёт своей внешности, я удивилась: мне он всегда казался красивым. Впрочем, к любимым людям нельзя не быть пристрастным, а Конецкого я люблю.
Так вот, на страницах «Автобиографии» я увидела и мальчишку-курсанта, и молодого мужчину, и взрослого человека, и человека стареющего…
Увидела, и в который раз убедилась, какой притягательной, доброкачественной личностью был Виктор Викторович во все поры своей биографии.
Блокадный мальчишка, занесенный в военно-морское училище поворотом судьбы , он не мечтал ни о военной карьере, ни вообще о море, ни тем более о писательстве. (Если бы не война, я стал бы художником). Но остался на всю жизнь моряком и стал очень хорошим писателем.
Между писательством и морями он рвался всю жизнь, понимая, что не сможет существовать ни без того, ни без другого. Был в большой мере вовлечен в жизнь писательской и вообще творческой элиты - издательства, редакторы, договора с журналами, сценарии, дома творчества, заседания Союза писателей. И вместе с тем месяцы тяжелой и однообразной моряцкой работы - погрузки-разгрузки, вахты, тяжелые льды Арктики, влажная жара экватора.
Очень обидно, что уходя с флота Виктор Викторович успел на своей шкуре прочувствовать начало его развала, вообще начало краха многих вещей, связанных с морской работой, с понятиями морского братства и чести. Развал же российского военно-морского флота, о котором Конецкий много говорил в последние годы жизни, будучи уже глубоко больным – это была его личная трагедия. «Появился кетчуп «Нахимов»! … И я до этого позора дожил… Стоило так долго жить…» (с)
Не менее обидно, что ему пришлось, как и многим его ровесникам, на склоне жизни волноваться о каждом рубле. Правда, одно он знал точно и говорил: «Когда я умру, не волнуйтесь, меня похоронят моряки».
За многое обидно…
И всё-таки хочется вспомнить радиограмму, полученную Конецким в одном из давних его рейсов: «Виктор Викторович самый хитрый и счастливый человек на свете».
Насчёт хитрости… Наверное, хитрый: ухитрился же он жить по собственному сценарию, всегда и везде.
И счастливый. Конечно, он был счастлив. И счастливыми остаются его читатели.