4 Нервотрёпка

ФМ 12/12

...лучшая любовь – та, с которой скоро расстаешься, которая никогда не ощетинивается шипами ненависти, но тихо уходит в прошлое, оставляя не болезненные уколы, а только душистый аромат сожаления. У него сохранилось не так уж много воспоминаний о Присцилле, но все они были, как розы в старом саду…

Ох, Олдингтон, ох и потрепал же он мне нервы. Никого не пожалел - ни описываемое общество-нравы-эпоху, ни читателей своих. Впрочем, чего их, читателей, жалеть? Если бы каждый мало-мальски стоящий писатель жалел своих читателей, в мире и литературы бы не было.

А было интересно. Вместе с Олдингтоном было интересно читать его сарказм по поводу всяких там дражайших матушек, свободных взглядов на половой вопрос или на религию. ХА! Религиозные убеждения – прекрасный предлог, чтоб делать людям гадости. Гениально! И нередко смешно. смешно. Порой до тошноты даже. Потому что хоть описывается Англия столетней давности, а вот подумаешь покрепче, и сам себя спросишь - а что, у нас иначе?

Они стали «семьей», извечным треугольником отец-мать-ребенок, – а это сочетание гораздо более сложное и неприятное, в нем гораздо труднее разобраться, и оно чревато куда большими бедами, чем пресловутый треугольник муж-жена-любовник.

Свобода нравов - это почти всегда вседозволенность. Ну а над вседозволенностью и шутить можно без ограничения.

Но это до тех пор, пока не начинаются военные действия первой мировой войны. Вообще бы если Олдингтон не задался целью показать все эти кошмарные явления войны, а ограничился лишь тем сюжетом, в котором Уинтерборн, главный персонаж, предстал перед нами до начала военных действий, то получился бы вполне себе неплохой сатирический роман об абсурдности своей эпохи. Но она, эта абсурдность, очевидна даже в военные месяцы. Только показана уже с другой стороны. Или, если хотите, показано её другое лицо. Как у Януса.

Нация мореплавателей и спортсменов, вполне естественно, достигла совершенства в двух родственных видах искусства: в умении бежать с тонущего корабля и бить лежачего.

Вот и бедняга Уинтерборн в этой асбурдности вперемешку с жестокой реальностью на фоне физической и моральной опустошённости совершенно скис. Только скис на самом деле он раньше, ещё до того, как пошёл на фронт. На самом деле он туда и отправился по причине того, что скис. Жалко беднягу Уинтерборна за то, что случилось с ним в итоге, но понятно же, что потерпи он ещё немного, дождись завершения войны - что, лучше бы ему было по возвращении домой. Нашёл бы он себя? Да нифига.

Жалко лишь сам повествовательный стиль автора в военной части сюжета становится суше. Понимаю, тут уже не до такой острой сатиры. Но как-то непривычно становится читать - книга та же, сюжет продолжается, а язык словно другой. Впрочем, ведь и жизнь другая показана.

Или смерть?