5

Дэн Симмонс поставил очень сложные задачи, в первую очередь перед самим собой.
Но, кажется, за девятьсот семьдесят страниц сумел-таки с ними справиться. И доказать кое-что, если не всем, то хотя бы немногим.
Попробуем поговорить о свободе.
О той полной стопроцентной во-все-тяжкие свободе, которая всегда знаменует собой ущемление свободы кого-то другого, просто потому что тот другой оказался на пути. Если рассуждать на макроуровне популяции в целом, то человечество до сих пор так и не научилось сдерживать распирающие его порывы свободы так чтобы не задевать ими близлежащих, которых зачастую от запахов этих свобод заранее начинает мутить. Популярный исторический персонаж Каин как-то раз почувствовал в себе неописуемую свободу, прямо-таки освобождающую его от всех рамок и скреп и совершил убийство. За всю последующую историю развития человечества ситуация только ухудшилась. Свободу навязывают, ею угрожают, ей потрясают, к ней принуждают. При сохранении такой тенденции когда-нибудь это приведёт к полному самоуничтожению человечества. Человечество обречено на деградацию и вымирание именно из-за своей неограниченной свободы, плюс ко всему ещё и усугубленной нетерпением. "Я волен поступить так и сделаю это немедля, ибо я свободен"

Чего не хватает в такой неограниченной свободе, чтобы хоть немного её усмирить и привести в мирное русло? Наверное сострадания к ближнему. Банальной эмпатии.
Попробуем поговорить об эмпатии.
Почему так повелось, что в человеке зачастую эмпатия не присутствует по умолчанию, а если и присутствует, то только в детстве, и с возрастом исчезает? Попробуем рассмотреть простой пример: пошла бы история человечества другим путём (не путём кровавой бани с редкими всплесками перемирий), если бы, скажем, Иисуса как историческую личность не убили козни римлян и фарисеев. Допустим вариант, что Пилат не убоялся бы толпы, не умыл бы руки, а приказал пощадить Иисуса в пику толпе, свободной казнить и миловать. И допустим Иисус стал бы если не царём, то наиглавнейшим философом при Пилате, массово продвигая своё учение самостоятельно, без мучений, вознесения, преследования христиан и дальнейших событий. Я понимаю, что строю ситуацию скорее в эзотерических, нежели в исторических терминах, но это нужно для примера. В таком случае история Иисуса стала бы первым всемировым примером преобладания сострадания над бессовестной свободой и, возможно, навсегда повернула бы ход истории в другое русло. Иисус с Пилатом стали бы символами эмпатии, преобладающего сострадания к ближнему. И возможно за пару тысяч лет человечеству бы привилась эмпатия как нечто необходимое и единственно определяющее ход жизни. Но такого не произошло.
(Другая сторона медали: есть такой роман Яцека Пекары "Слуга Божий", там Иисус, будучи распят, сошёл с креста, взял в руки меч и пошёл карать, тем самым поспособствовав превращению последующей истории человечества в ещё больший кровавый фраш, чем мы наблюдаем сейчас)

И тут в игру вступает Дэн Симмонс.
"Эндимион" как роман содержит в себе мало подобной философии, это скорее приключенческий роман взросления для старшего школьного возраста, но выполненный на исключительно высоком уровне. А вот в "Восхождении Эндимиона" Дэн очень медленно, постоянно "отвлекаясь" на злоключения героев и описания красот множества обитаемых миров, сквозь добрых пятьсот страниц ведёт нас к своей главной идее - идее эмпатии и любви как главной движущей силы развития человечества, да и вообще всей жизни во вселенной. Звучит опять как дешёвая эзотерика, но он чертовски увлекательно и последовательно это доказывает. Крестоформы, известные ещё читателям "Гипериона", означают у него ту самую мерзкую свободу как осознанную необходимость: свободу умирать и воскресать когда пожелается, свободы шантажировать других этой своей свободой и угнетать других своей вседозволенностью. А на стороне эмпатии остаётся только одна маленькая девочка Энея, которой в конце концов удастся доказать всему человечеству, что путь сострадания и любви в противовес пути насаждения крестоформов - путь на самом деле единственно верный и возможный для перехода человечества на дальнейшие ступени развития.

Но. Вывод Симмонса неутешителен. Что для двадцатого века, что для далёкого будущего вывод один: необходимая эмпатия не придёт откуда-то изнутри как результат воспитания или как само собой разумеющееся. Человечество достигло уже таких ступеней насильственного разврата, что неоткуда ей взяться, ни один пастырь теперь не приведёт этот хоровод воль в должное состояние. Симмонс видит путь только в прививании эмпатии химическим путём. Сывороткой, хакслиевской сомой, мутацией надлежит исправить деструктивную человечью природу, которую ничто не смогло исправить за все минувшие тысячелетия. Человечеству надлежит причаститься "крови Иисуса", найти тот самый Грааль, в котором заключено спасение: перестройка мерзкой человеческой породы. Так чтобы человечество как Алекс из "Заводного апельсина" начинало блевать и кататься в корчах по земле при одной мысли о собственном превосходстве и собственной правоте.
По-другому человечью природу уже не поправить. Нужно лекарство.