5

«Мне было ее жаль, но не очень-то верилось в подлинность
ее горя: слишком оно было крикливое. Тогда мне казалось,
что подлинному горю пристало быть молчаливым.»

Какая же эта книга страшная – кривится изгибами судеб и заходится немым криком.
И мне хочется закричать, заголосить, забиться в истерике. Но боюсь, вдруг скажут – вранье, театр, и не знаю я жизни.

Разве это Жизнь, вот такие удары под дых, войной, нищенским выживанием, мужским равнодушием, проходящим по судьбе бульдозером, подрастающими детьми добивая. А вокруг Люди, следят, прислушиваются – дышит, кричит, значит живая, значит всё хорошо.
Вдовий пароход – коммуналка, в каждой комнате которой живет вдова. После войны судьба каждой из них стала свободной от зависти. Кто-то мог позавидовать, что вообще остались живы, но и тех уже нет.
Они очень характерные, сложные, структурные, живые… и как будто нет. Ну, какая же это жизнь, с полное смирение плыть исключительно по течению. А приободряются они исключительно спорам,и ссорами, сплетнями., существуют необходимость идти на работу. Так вроде поживее.
Лишь периодическое появление мужчин заставляет их становиться Женщинами, а не подобием своры собак.
Но это ненадолго, пока не приходит понимание того, что это не мужчина, а лишь жалкое подобие, занимающее страдающую, обиженную позицию.
И даже им самим, общими усилиями, настоящего и так необходимого мужчину воспитать не удалось.
Страшно когда люди замыкаются на своем, а горе не делает их лучше, нет.
Наверное, внутреннее состояние беспредельной жалости к себе делает людей более эгоистичными, невнимательными, не способными понять, рассмотреть чужое горе.
«Мы оправдываем себя тем, что желаем конца мучений ему. Это ложь, на самом деле мы желаем конца мучений себе…»

Сколько боли физической и душевной пережили женщины после войны, сколько каждая из них наблюдал рядом с собой искореженных, смятых судьбой. А вдовий пароход все плыл, дальше по жизни, выбрасывая за борт раздавленных и опустошенных. И все продолжалось дальше, жизнь не обращает внимания, не оглядывается и не протягивает руку, если ты упал и сдался, она просто переступает и продолжается. Вот и пароход плывет прямо по курсу, заходясь в немых криках.
Пароход уже не молодой, грузный и распираемый от дико огромной. невостребованной любви. Её уже так много, слишком много. Она не благо, не подарок, она затаившаяся опасность.

Вот таким он мне показался, страшной, идущей напролом машиной. Может быть я не права?!