4

Где мой две тысячи седьмой, где мой стремноватый старый мирок, пожалуйста, можно я буду в нём гнить в болотце декадентского отчаяния до тех пор, пока полностью не растворюсь, только не заставляйте меня больше читать эту ужасную книгу, один из самых жутких хорроров, что только можно помыслить.

Когда читала строчки про воздействие на детей в пробирках, то мурашками с моей спины можно было заселить небольшой необитаемый прежде остров. Это уже не человечки рождаются, а одни сплошные опытные образцы, которым удалили всё человеческое сначала химическим, потом психологическим путём. Очередная кастрация души. Просто по закону больших чисел вы вырастете маленьким и уродливым кретином, потому что крепкие здоровяки - это другая каста. И если вам индийская кастовая система казалась несправедливой, то представьте себе эту.

Хотя, может быть, страшны не эти клонированные близнецы и всеобщее зомбирование многократным повторением одного и того же. Хаксли сделал довольно тонкую ставку по сравнению с другими тоталитарными режимами — и выиграл джек-пот. Зачем тоталитаризму вообще что-то запрещать напрямую, все же понимают, что запретный плод сладок, как никакой другой. Гораздо проще создать атмосферу хаоса, вседозволенности, настолько забить информационным шумом все базовые потребности человека, чтобы у него времени и сил не оставалось подниматься выше этих самых базовых потребностей. Жрать, спать, развлекаться, спариваться, никаких запретов, вся гамма удовольствий, а если хоть крупица сомнения возникнет, то сомы грам и нету драм, лёгкая наркотическая эйфория и снова жрать-спать-развлекаться. На фоне этого любая работа превращается в чистую механику, поэтому и персонажи долгие годы подают, к примеру, лампочки, но смутно представляют, какую роль они вообще играют в общем деле. Да и зачем? Для размышлений и понимания общей картины оставили всё-таки несколько почти настоящих человеков, ведь на жрущесрущеспаривающихся роботах далеко не уедешь. Вот у этих человеков и начинаются проблемы, потому что даже маленькая толика размышлений ставит персонажей в шаткое экзистенциальное положение.

"О дивный новый мир" восхитил меня тем, что один из главных персонажей — явно мерзенький при всей своей неоднозначности. Бернард наглядно демонстрирует, что в любом стаде есть паршивая овца, и даже выводи ты расу истинных атлантов искусственно, всё равно какой-нибудь такий мелкий человечишка да появится. Причём мелкий необязательно физически (хотя Бернарду и тут не повезло), а именно душой. Стоило вообще выращивать душу в таком мире, который не способствует её образованию, чтобы тратить её на такие мелочи. Однако это, опять же, очень тонкий момент: действительно, пассионарии и из ряда вон люди не всегда такие орлы, спортсмены и комсомольцы, как в героической литературе. Выдающийся человек может быть мелким, и это факт. Бернард — яркий тому пример.

Линия же с Дикарём довольно предсказуемая и декоративная, так что я её воспринимала, как второстепенную. Это всё такое чудовищное пророчество, и Хаксли не скупится на яркие краски, чтобы нас застращать. Невольно ассоциируешь себя с этим Дикарём, он для того и введён, а оттого жутко. Хотя, конечно, сильнее всего я испугалась в университете, когда на обсуждении антиутопий вообще и "О дивного нового мира" Хаксли в частности один мальчик с потока заявил: "А чо? Норм! Я бы в таком мире пожил, всё есть и никакой головной боли" — и несколько девочек согласно закивали головами. Действительно, зачем нужна вся эта рефлексия, поиск истины и острие бытия, когда можно заснуть под тёплым одеялом с сахарной плюшкой, вслушиваясь в рекламный гул телевизора. За всё надо платить, и кому-то потеря собственного Я кажется разумной платой за непрекращающийся комфорт того, что останется.

С другой стороны, никогда не надо забывать про эксперименты с крысами, которым дали кнопку, пережимающую какие-то нервные окончания в мозгу и вызывающую этим удовольствие. Крысы ведь жали-жали на неё, пока не сдохли, а типчики с грамами сомы недалеко от них ушли. Крысы-то ещё посложнее будут.