3

У меня обычно книги долго отлеживаются-обдумываются перед рецензией, чтобы впечатление не было поспешным. Иногда — слишком долго. Но тут не могу молчать: обещали детектив, всем детективам детектив, а подсунули фуфло. Всем фуфлам фуфло, однако это почему-то не примиряет.

1. Иво Андрич. Да-с, так зовут одного из персонажей «Девочки-вороны»: патологоанатома, по национальности боснийца, единственного из большой семьи пережившего бойню в Сараево. Как я надеялась, что очиталась. И всё же Иво Андрич. Поясню. Босниец-мусульманин по имени Иво Андрич — всё равно что сельский парень-тракторист с Рязанщины по имени Боря Пастернак или Ося Бродский. Даже хуже. Если сельского парня, по крайней мере, могут звать Борей, да и Осей, почему нет, то Иво мусульманина звать не могут. Иво — это христианское имя. Великий Андрич, лауреат Нобелевской премии, действительно родился в Боснии, но боснийцем по национальности не являлся. Хорват, крещён в католической церкви, переписку вёл на кириллице, что позволяет сербам также считать его своим. Но не суть. Важно другое: назвать единственного персонажа-югослава Иво Андричем... как если бы я написала, не дай Бог, роман, и героиню-шведку назвала бы Сельма Лагерлёф. Да меня бы тухлыми яйцами забросали и были бы во многом правы. В этом «Иво Андриче» интуитивно ощущается презрение: кто, мол, этих балканцев разберёт? Сербы плохие, боснийцы хорошие, а остальное нас, цивилизованных людей, не касается. А самое главное, что сведения, например, об Африке, в изобилии рассыпанные на страницах «Девочки-вороны», тоже теряют достоверность. Может быть, все перечисленные африканцы — такие же липовые «Иво Андричи».

2. Интонация. Сколько мне попадалось в последнее время скандинавских детективов, у них одна общая черта: много деталей. Очень много деталей. У некоторых эпилептоидная манера «выстреливает», например, у Лэкберг, но дуэт, выступающий под псевдонимом Эрик Аксл Сунд, безнадежно вязнет в вялых подробностях, как в трясине. И нет различия, подробности ли это жестоких убийств, надругательств и пыток, достойных по изобретательности испанской инквизиции, половых актов, недостойных испанской инквизиции, или походов в уборную — всё одним тоном: «и не повернув головы кочан, и чувств никаких не изведав...» Цель — заполнить страницу. Чем — спутанными кишками или выпитыми коктейлями — экая я несовременная, разницы нуль.

Злые спойлеры, осторожно!

3. Центральный образ. Ребята, ну хватит уже демонизировать психически больных людей. Вы думаете, достаточно покрутить пальцем у виска, чтобы не продумывать ни мотивацию убийств, ни последовательность действий. Старо ведь! Профессор Толкин всё давно написал: с большим знанием дела и, заметьте, с большим сочувствием. Если у Васи тяжкая психологическая травма, это не означает со стопроцентной вероятностью, что Вася станет младенцев разбивать о камни. Как раз наоборот. Постоянное душевное страдание ещё и не оставит места причинению страданий другим. Кстати, о страданиях. Почему у Софии нет супервизора? С трудом представляю, как психолог такого уровня, постоянно имеющий дело с ПТСР, работает без супервизии, без малейшего контроля, без обратной связи. Нонсенс же. Фантазия о всемогущей матери-паучихе постепенно подменяется фантазией о всемогущем терапевте-косиножке. С этим не в литературу, с этим в терапию. Отдельно хочется отметить преступную идеологию «страслый и ужаслый феминизЬм», который предписывает уничтожать муЩЩин. Что-то руки стали зябнуть, не пора ли нам дерябнуть?

Раздел «Благодарность» состоит из одной фразы: Благодарность не выражаем ни единому гаду. И вам, господа соавторы, не спасибо. Вышел у вас пшик. Из такого материала — и пшик, как обидно.