4

Ах, слава-славушка! Не дает покоя!.. Громкое имя писателя одной книги (homo unius libri) Александра Сергеевича Грибоедова, создавшего великолепную пьесу «Горе от ума», растасканную с годами на цитаты и не поблекшую спустя без малого два века, видимо не дает поныне покоя российским чиновникам и управленцам. Вот и небезызвестный господин Сурков, помощник президента, руководитель администрации Путина, блеснул своим творческим талантом. А почему бы и нет – есть, товарищи, и среди чиновников, дипломатов, политиков люди с творческим потенциалом, есть! Правда, вокруг авторства романа ходят различные разговоры и слухи: сам Сурков хоть и отнекивался поначалу, всё же окончательно от «Околоноля» не отказался, а посему поверим большинству перстов, указующих на него. А впрочем – это лишь приправа, пикантный момент. А что же сам роман?

Он замечателен, остроумен, аллегоричен, синкретичен. Роман «Околоноля» бесит, пугает, вызывает отвращение, скуку, гнев, жалость. Настоящий постмодернистский текст, представляющий собой лоскутное одеяло, сшитое из переработанного материала классических произведений русской и зарубежной литературы, при том весьма органичный и сам по себе.

Роман-обличение коррумпированности всего и вся в стране, вылезающей из-под руин разрушенной империи, начинающей жизнь с нуля. Здесь продается и покупается исключительно всё: власть и силовые структуры, шоу-бизнес и СМИ, и даже книжный бизнес, казалось бы самый невинный и возвышенный в своей близости к Слову, погряз в нечистотах и грехе. Каждая черта, любой предмет или объект этого зарождающегося мира по Дубовицкому можно опошлить, вымарать в дерьме и крови. Но что это как не естественный процесс рождения всего живого? Как новорождённый ребёнок страна в 90-е/00-е годы пытается научиться ходить, принимать правильные решения, сознавать новые реалии, как дитя, не осознавая того вреда, который он может сотворить как окружающим, так и себе. Ведь чем мы младше, тем менее намеренно причиняем мы боль, тем сложнее ориентируемся в информационном хаосе.

Но главный герой романа, Егор Самоходов, являющий собой плоть от плоти новорождённый продукт этого мира, задается вопросом: а можно ли противостоять этой действительности и как с этим бороться? Тем более, когда руки у самого в крови? Как сломить и вычистить распущенность и испорченность, как развенчать культ жестокости и примат насилия, укоренившиеся в обществе и главенствующие в нём? По Дубовицкому таких пути 2: как Самоходов – идти самому, искать свою правду (или неправду), сознательно стать чернокнижником, выступая на стороне «темных сил», а потом раскаяться и сойти с этого пути, или как Рыжик остаться в стороне, действовать головой, а не руками, построить свой рай среди адовых куч, но тут удача в качестве спутника обязательна. Есть и третий путь – безумие или смерть, но это лёгкий выход, запасной.

Если отклониться от идеалистической составляющей романа и взглянуть на сам текст, то и тут есть чем поживиться! С первой же страницы к нам выходят таинственные «Бим и Бом», два клоуна, два начинателя игры (привет шекспировским Розенкранцу и Гильденстерну). Дуальность вообще присуща в структуре построения романа: взаимопритягивающиеся и -отталкивающиеся образы героев, двойники и антагонисты, андрогинность персонажей, пародийность высокого стиля и низкого содержания. Чего только стоит главный злодей этой «околонолёвой» сказки – Мамаев, в имени которого сочетаются темник золотой орды Мамай и самый близкий и родной человек для каждого (настоящая фамилия главного героя - Мамин). Убийца, шизофреник, маньяк, садист-извращенец, но, по признанию Рыжика, парень неплохой, а в обществе - культовый режиссёр, величина не меньше Бориса Юхананова (кстати, художественного руководителя Электротеатра СТАНИСЛАВСКИЙ). Равнополость же вообще становится некоей фишкой автора: официант в баре, Никита Мариевна, бабушка Антонина Павловна (а вот и Чехову - здравствуйте!)

На страницах романа возникают и осовремененное горьковское «дно» ночлежки, и Ктитор, Чичиков своего времени, и присущие отечественной классике вставные новеллы, и отдельные пародийные моменты на современных литераторов (Дмитрия Быкова, Владимира Сорокина и др.)

Еще один актуальнейший для последнего времени вопрос звучит в «Околоноля» - вопрос о рамках дозволенного в искусстве. Вопрос неоднозначный, полемический, трактуемый подчас по-разному творцом и потребителем искусства, представителями искусства оппозиционного и прополитического. Но факт остается фактом – ни вседозволенность, ни тотальная цензура не ведут к развитию культуры. И в этой связи опять мы вернемся к автору романа – а к какому лагерю принадлежит он? К тому, что пытается морализаторствовать и подчинить творца, или предупредить служителей муз о возможных последствиях их безудержного служения?..

Подытоживая, хочется сказать, что я бы «Околоноля» советовал к прочтению, ведь редко бывает, что роман не понравился, но, перевернув его последнюю страницу, хочется сказать «браво!»