4

Писатель - это тот, кто сам ничего не помнит, но по-своему манипулирует разными версиями забытых им событий.

Пожалуй, рановато я взялась за мемуары Барнса, зная его по одному лишь "Предчувствию конца", показавшемуся, честно говоря, весьма занудным. А может, наоборот, после более близкого знакомства с личностью автора буду правильнее воспринимать его творчество, которое он, кстати, не устает рекламировать на страницах своих мемуаров. Хотя, конечно, мемуарами в общем смысле это произведение можно назвать с натяжкой. Это, скажем так, размышления на тему с подведением итогов. Сюжета нет - только сквозная идея и иллюстрирующие ее автобиографические зарисовки, выдержки из дневников известных писателей и композиторов. Полное обнажение, рефлексия без прикрас и оглядок. Книга настолько личная и самодостаточная, что даже и обсуждать ее как-то неловко.

Если вам, как и мне, не дают спокойно спать метафизические вопросы жизни и смерти, веры и религии, то хотя бы ради интереса стоит ознакомиться с весьма неглупыми рассуждениями одного из столпов современной английской прозы на эту тему. Вы можете соглашаться или не соглашаться с его выводами и посылками, но назвать эту книгу пустой и безынтересной вам вряд ли удастся. Пожалуй, не стоит ждать от автора революционных идей и переворота сознания, но время провести в общении с неглупым образованным человеком всегда неплохо.

Если я называл себя атеистом в двадцать и агностиком - в пятьдесят и шестьдесят, то не потому, что за прошедшее время приобрел новые знания, а просто лучше стал сознавать свое невежество.

На мой взгляд, книга эта может быть противопоказана людям с неустойчивым мировоззрением, потому что Барнс чертовски убедителен. Для своего же блага читателю желательно быть с ним на равных: никакого внушения - только беседа двух цельных самодостаточных личностей со сходным запасом аргументов в карманах и рукавах. С другой стороны, его рассуждения сами по себе неплохая выжимка из философско-религиозного опыта человечества, накопленного к данному моменту, хотя, конечно же, весьма субьективная и пристрастная, что в общем-то и предполагается самим жанром мемуаристики.

Заглянув краем глаза в биографию Барнса, я стала подозревать, что писались эти мемуары вовсе и не для нас, не для массового читателя: в год выхода книги умерла от рака жена писателя Пэт Кавана. В таком контексте звучат они совсем иначе: тихая отвлекающая колыбельная ребенку, страшащемуся наступления темноты или... реквием по близкому человеку.

Мы все дилетанты, любители в том, что касается наших жизней.