1

Одна моя знакомая сказала, что я слишком молода, чтобы быть сентиментальной.
Твое поколения не умеет испытывать глубоких чувств - сказала она - потому что твое поколение не хочет их испытывать, таким как ты это не нужно. Такие как ты - сказала одна моя знакомая - хотят успеть слишком много, хотят попробовать слишком многое. Такие как ты вечно все забывают, потому что должны запомнить слишком много вещей. Слишком много ненужных вещей.
Прочитай эту книгу - сказала одна моя знакомая - прочитай, если не забудешь ее название.
И я , конечно, забыла. Забыла моментально, через три секунды после того, как это слово сорвалось с ее четко очерченных губ, как только ее аккуратно накрашенный рот закрылся - я сразу забыла. Отвлеклась на какую-то мелочь и забыла.

После того зимнего дня прошло два года. Два года я не вспоминала об этой книге. Два года мне никто о ней не напоминал. А некоторое время назад, случайно наткнувшись на крошечную рецензию одной девочки - я все вспомнила. И стали на свои места в моей голове - зимний день, цвет ее помады и Амстердам. И я решила прочесть.

Я читала эту книгу под самый депрессивный trip-hop, который только могла найти, под самый леденящий душу dark ambient, под самую мрачную кислотную психоделику, я даже включала католические хоралы.
Так я хотела проникнуться этой ледяной, мрачной атмосферой, о которой все говорят. Этой колючей безысходностью. Этой романтичной дорогой к смерти.
Так я хотела доказать, что я могу быть сентиментальной. Что я смогу проникнуться судьбой этих нескольких человек. И что мне станут понятны их терзания и их метания. И что проблемы их станут такими же важными для меня. И их общая любовь к одной женщине - станет для меня моей любовью. И их муки - станут моими муками. И вся эта трагедия - станет моей.
Я даже вспоминала несчастливый конец Хэмингуэя. И складывала все пазлы в одну картинку.

Я хотела, чтобы эта книга стала моей личной маленькой эвтаназией. Чтобы по моим венам побежали вместе с кровью тревога и боль. И ощущение близкого конца. Чтобы по моим капиллярам разбегались надежда и отчаяние, отравляя все тело. Чтобы я ощущала все то же, что и герои. Чтобы по моим венам бежал весенний ветер Амстердама и смерть.
Бедная Молли - повторяла я вслед за ее любовниками из романа. Беззвучно складывая губы.
Гениальный Клайв - продолжала я.
Великолепный Вернон - продолжала я.

Около двухсот страниц. Это совсем немного. Но я читала их очень долго. Я перечитывала раз за разом. Последние страницы я перечитывала пять раз.
Но пазлы не сложились. Их трагедия не стала моей. Их трагедия вообще не воспринялась мной как трагедия. Они не были ни бедные, ни гениальные, ни великолепные. Они не были ни друзьями, ни предателями. Не было невыносимой любви. Не было мучений и несчастий. Не было спокойствия и умиротворения. Ничего не было. И все завершилось так просто, как будто ничего не было и в самом начале. Я не почувствовала ничего.
И это значит, что она была права.

Я не хотела вообще ничего писать об этой книге. Я не люблю писать о разочарованиях или неоправданных ожиданиях. Но пару дней назад в Москве неожиданно выпал снег. А зима, как известно - это маленькая смерть. И я решила написать. Как-будто это был знак..