5 Поляринов смог!

А давайте я вам "Кадавры" Алексея Поляринова поанализирую. Сам роман мне на удивление понравился, бегство в Тбилиси явно пошло автору на пользу – он резко вырос над собой, перестал и фейлить задумки, как в "Центре тяжести", и усердно на троечку ученичествовать, как в "Рифе", текст течет свободно, диалоги живые, персонажи человеческие, присутствует куча хороших, в меру брутальных, в меру смешных жизненных историй, Поляринов неплохо повзрослел во взглядах на жизнь, поднабрался опыта и очень удачно фокусируется на простых людях и их личных ответственностях за разное. Есть в книге недостатки, но в целом она показывает значительный прогресс автора, в которого я уже совсем перестал верить.

Лор "Кадавров"

Феномен кадавров воспроизводит механизм кристаллизации пересыщенного солевого раствора. Средой выступает жизнь в России, а растворяемым в ней веществом – горе. В какой-то момент, а именно в 1999 году, горя в российской жизни становится так много, что больше она его принимать в себя уже не может, из-за чего начинается материализация целых участков горя вокруг нерастворившихся "горчинок". В качестве очагов кристаллизации горя автор выбирает убитых детей, а распространяющаяся вокруг них соль – это, очевидно, пролитые в землю людские слезы. Очень-очень-очень много горьких слёз.

Кадавры являются метафизическими объектами, у них нет объективных признаков, только субъективные – всякий наблюдатель воспринимает их по-своему, узнавая погибших родных и близких, обнаруживая странности вроде двух зрачков в глазу и неестественной одежды, слыша их речь или замечая их движения. Как средоточия горя они привлекают людей, так или иначе с горем связанных – отсюда, например, повышенное внимание к ним властей с попытками их уничтожить, а также расцвет культов почитания кадавров у простых людей. КИМА, кстати, де-факто являлся еще одной сектой почитателей кадавров, только организованной людьми из академической среды: сотрудники занимались лишь имитацией научных исследований, а на деле посещали мортальные аномалии по зову горя.

Деструктивное воздействие на кадавров приводит к усилению материализации горя вокруг, при этом именно деструктивное воздействие становится нормой: власти делают все более мощные инструменты аннигиляции кадаврического вещества, а у простых людей побеждает культ святого Самаэля с молотком, требующий забивать в кадавров гвозди для облегчения горевания. Таким образом, в книге мы становимся свидетелями нарастания необратимого процесса: сожжение и забивание гвоздями кадавров увеличивают горе –> кристаллизация горевого раствора жизни в России усиливается –> множатся попытки избавиться от кадавров или заглушить их -> сожжение и забивание гвоздями кадавров увеличивают горе и т. д.

Автор не показывает какого-либо способа растворить кадавра, но вполне по-православному предлагает сдерживать распространение солевых выбросов пожизненным покаянием в грехах. Эффективность этого метода демонстрирует кадавр, возникший на болоте: местная жительница, приняв его за утопленную дочь, заботится о кадавре на протяжении двух десятков лет, одевает его, охраняет – и пожалуйста, болото до сих пор не обратилось в солончак. Получается, что бежать от кадавров бесполезно – они все равно притянут к себе людей с повышенным содержанием горя в душе, не замечать их невозможно – на свету за них постоянно цепляется глаз, во тьме они стонут, а пытаться разрушить – смертельно опасно. Остается только принять их реальность, признать вину и жить дальше с покаянной памятью о своих преступлениях.

Политика "Кадавров"

Не могу молчать: моделирование политических процессов в "Кадаврах" завалено чуть более, чем полностью. В книге сказано, что на Кубани произошло восстание адыгейцев, разросшееся на Ставрополье, Северную Осетию, Дагестан и Ростовскую область. Восстание названо гражданской войной, с которой не справился федеральный центр и для подавления которой Москва обратилась за помощью к Пекину. На российском юге была образована объединенная российско-китайская администрация – ОРКА, власть в самых плодородных, а теперь зарастающих солончаками кадавров субъектах РФ перешла к Китаю.

Региональные косяки

В предыдущем абзаце мне хотелось поставить слово "внезапно" после почти каждого слова, потому что в этой модели не работает примерно ничего. Локальные акции адыгского населения Кубани в защиту родного языка в случае чиновничьего произвола вполне возможны, но у местных адыгов попросту нет ресурса для хоть сколько-нибудь значимых военных действий. Их в почти шестимиллионном Краснодарском крае всего порядка 10 тысяч – меньше, чем цыган, грузин или греков. Даже если автор хотел показать 5 млн русских на Кубани пустым местом в случае начала войны у них дома, то как, по его мнению, на восстание адыгов посмотрели бы 200 тыс кубанских армян? Почему в книге ни разу не упомянут Майкоп? Наверно, потому что в Республике Адыгея адыгейский – государственный язык наравне с русским и описанный конфликт из-за вывески там попросту нереален.

Как кавказовед я не в состоянии понять мысль автора "а потом беспорядки перекинулись на Ставрополье, Северную Осетию, Дагестан и Ростовскую область". Кто и против кого по примеру 10 тыс кубанских адыгейцев беспорядничал во Владикавказе, где две трети населения составляют осетины, а государственным языком наравне с русским является осетинский? Неужели 2 тыс североосетинских кабардинцев решили поддержать братский народ? Но если так, неужели 450 тыс осетин не смогли успокоить разбушевавшуюся кабарду? Или сами осетины, по мысли автора, взбунтовались? Но против кого? Они хозяева у себя дома! Кто воевал на Ставрополье и в Ростовской области? Там живут десятки народов, неродственных адыгейцам, а представителей адыгов – считанные тысячи. И особенно я вышел покурить на упоминании, конечно, Дагестана – рекордно многонационального субъекта РФ с 15 государственными языками. Кто там против кого и зачем воевал после языкового инцидента на Кубани?

Если Алексею Поляринову требовалось смоделировать национальный конфликт на Кубани – ну сделал бы восстание тех же 200 тыс армян. На Ставрополье армян по последней переписи 135 тыс, в Ростовской области – 86 тыс, во все трех субъектах это второй по численности этнос после русских, армянские общины там вполне влиятельные, ресурс для сепаратизма при условии полной пассивности властей (как в "Кадаврах") у них есть. Да и мотивацию легко подобрать: после 2023-го карабахские армяне массово эмигрируют через Армению на российский юг и приносят с собой обиду на отказавшуюся давить на Баку Москву. Сепаратистские настроения нарастают и происходит тот же самый социальный взрыв на Кубани из-за нерусской вывески, распространяясь на Ставрополь и Ростов, только выглядеть это будет куда более реалистичным, чем восстание крайне малочисленных адыгейцев.

Федеральные косяки

Противоречивость сюжетного поворота, что вроде бы жесткое репрессивное государство не справилось с национальным сепаратизмом на юге, я, пожалуй, оставлю в стороне, так как это одна из свай идейного фундамента и "Кадавров", и многих других оппозиционных романов, вроде "Раунда" Анны Немзер и "Средней Эдды" Дмитрия Захарова. У таких писателей попросту не фантазируются истории о плохих властях без фантдопа, что власти не только плохие, но еще и очень слабые. Сильной власти, аккуратно купирующей внутренний конфликт в зародыше с помощью всего имеющегося в нашей реальности силового, правового и медийного инструментария, в их книгах нет места, поскольку, во-первых, это явная сюжетная помеха для оппозиционных главных героев, а во-вторых, история о сильной власти неизбежно преобразится в пропаганду государства, в то время как романы про "кровавую гэбню" пишутся все-таки с противоположной целью.

Внешнеполитические косяки

НО! Но почему в "Кадаврах" РФ обращается за помощью именно к Китаю? Российские писатели не знают других российских внешнеполитических партнеров? В "Голубом сале" Владимира Сорокина, "Хлорофилии" Андрея Рубанова, "Павле Чжане и прочих речных тварях" Веры Богдановой частичная/полная утрата Россией суверенитета над своими территориями в пользу Китая была хотя бы сюжетно оправданной, здесь же это просто несколько декораций. Мало того, что Китай находится тысячах этак в шести километров от Кубани, так еще и боеспособность его армии вызывает довольно много вопросов. Почему не воинственный, конъюнктурно дружественный России Иран? Почему, если уж так захотелось показать слабость власти Москвы в регионах, не Турция? Закрепление турецких сил в Краснодарском крае с прицелом на Крым и негласное превращение Черного моря во внутреннее море НАТО в сюжете "Кадавров" выглядело бы куда как более естественно, чем необъяснимая телепортация китайской армии. А если еще и с восстанием армян вместо адыгейцев совместить, ух горячо бы получилось (но это я уже, кажется, свою книгу начинаю сочинять).

Что главное, вся эта куча политических нелепостей была нагромождена будто бы исключительно ради того, чтобы у героини Дарьи появилась возможность вернуться из Германии в России под защитой китайских документов. Иной причины, зачем автору понадобилось сочинять "гражданскую войну", закончившуюся "оккупацией" российского юга Китаем, я не вижу. Ни то, ни другое никак не связано с основным сюжетом о кристаллизующих российское горе кадаврах и внутреннем путешествии Дарьи и Матвея в черные глубины их сердец. И это большой недостаток "Кадавров", который я могу объяснить только принципиальным пренебрежением и автора, и редакторов политическими вопросами, что, конечно, предосудительно для книги политической тематики. Примерно как астрофизические косяки в "Задаче трех тел" Лю Цысиня.

Я, конечно, отдаю себе отчет, что, как и в случае тотальной научной некомпетентности "Задачи трех тел", политические небрежности в "Кадаврах" заденут лишь специалистов.

Сюжетка "Кадавров"

История брата и сестры Матвея и Дарьи Силиных укладывается в слова Порфирия Петровича "Да вы и убили, Родион Романыч!". В 1996 году Матвей заводит Дарью и мальчика с подозрительным именем Алексей П. в подземную заброшку. При спуске сквозь крышу бункера Дарья и Алексей падают с высоты, и Алексей умирает. Матвей выходит сухим из воды (Дарья не рассказывает, что именно Матвей привел их к бункеру).

В 2022 году дочь Матвея Настя после скандала с отцом разбивается на другой заброшке – Дарья ее находит, но оставляет девочку умирать. Теперь уже Дарья выходит сухой из воды, ведь никто не знает, что она была рядом с Настей и ничего не сделала. Дети умирают как бы сами: Алексей мог отказаться от аферы с бункером, Настя могла не прыгать по опасным развалинам – но Матвей и Дарья становятся их проводниками к гибели. Брат и сестра действуют в связке: Матвей уговаривает Алексея помочь с исследованием бункера, а Дарья, падая, утаскивает мальчика с собой в пустоту и темноту (то есть в смерть, поэтому первый черный лист); Матвей провоцирует Настю на акцию непослушания, а Дарья, проходя мимо, не помогает девочке выбраться из пустоты и темноты (то есть из смерти, поэтому второй черный лист).

Формально на брате и сестре нет греха, но по справедливости – есть. Их история в "Кадаврах" – путь двух обычных людей (в книге подробно показаны их детство и молодость вполне нормальных россиян) к осознанию своей вины. Причем речь идет о вине особого сорта – той, которую никто из людей им не вменит, кроме них самих. Свидетели злодеяний умерли и призвать к ответу не могут, а живые ни в чем их не подозревают. Не знаю, как осмысляет идею нераскаянной вины перед мертвыми автор, но так-то это христианская тема о тайном грехе и покаянии, нужном лишь самому грешника и Богу. Книга оппозиционная, и православие в ней изображено скорее с неприязнью, однако паломничество Дарьи и Матвея от кадавра к кадавру – а на деле к покаянному признанию вины в убийствах Алексея и Насти – самое что ни на есть православное.

По моему мнению, первым кадавром был именно Алексей – возник недалеко от дома Силиных, его видно из окна. И Настя стала кадавром – именно ее в финале подрывают спецслужбы, случайно убивая Матвея (поэтому третий черный лист). Между смертью Алексея и смертью Матвея параллельно развиваются истории попыток Дарьи сбежать не от государства, а от двойной вины и попыток Матвея жить с двойной виной без раскаяния. Дарья сублимирует тягу к кадаврам имитацией их исследования в КИМА, Матвей глушит тягу к кадаврам забиванием в них гвоздей. Из этих попыток ничего не выходит – Дарья возвращается на места своих преступлений в Пятигорске, а Матвею от гвоздей в кадаврах становится только хуже.

Поворотное событие в романе – визит к последнему кадавру, девочке на болоте, когда Дарья одна, без Матвея беседует с женщиной, утопившей дочку и заботящейся о похожем на нее соляном столпе. Затем пути брата и сестры расходятся: Матвей отвергает идею заботы о кадавре, останавливается на пороге признания вины, а Дарью пример детоубийцы побуждает покаяться в смерти Насти хотя бы брату. Финальное исчезновение Дарьи, у многих вызывающее вопросы, для меня очевидно: песней Blue Valentine Уэйтса она признает, что от собственного злодейства ей никуда не сбежать, и уходит заботиться об алексеевом кадавре, как та женщина у болота. На этом ее история пути к себе завершается. История нераскаянного Матвея продолжается до естественного смертельного конца, потому что другого исхода герой себе так и не захотел.

***

В общем, хорошая книга с удачным подходом к актуальным темам памяти, горевания, вины и личной ответственности – и нежелания помнить, горевать, ощущать вину и нести ответственность. Я вроде бы из ортогонального поляриновскому общественно-политического лагеря, но мне роман зашел на ура, не считая вот этих глупостей о восстании адыгейцев и боевитых китайцах. Желаю автору, чтобы продолжал писать медленно и жизненно, благодаря "Кадаврам" я наконец поверил, что он может в художественную литературу.

Источник