4

Маленькая заметка, сделанная где-то в середине книги: «Поначалу все указывало на то, что книга будет про скандинавскую Золушку, а в итоге автор оказался датским Диккенсом». Нексе написал не просто роман, а литературный памятник простой трудящейся женщине. По сути, никому в мире не было дела до Дитте, она родилась не кем не желанная и умерла также в тени, ничего не достигшая в той тяжелой жизни, с которой ежедневно вступала в схватку за выживание.

«Про Маннов и поговорка сложилась, что они словно овцы: чем короче их стригут, тем гуще они обрастают шерстью. Даже неудачи не научили Сэрена крепче стоять за себя»

Поговорка про Маннов сразу как бы подготавливает читателя, что его герои отнюдь не обладают сильными характерами, готовыми бороться и сражаться. Они «овцы», жертвы по жизни и таков их удел. Маленькие люди, обделенные и угнетенные миром. И таких, как они - тысячи, но итог в основном один.

Основные идеи романа, заявленные еще с предисловия, это «обвинение буржуазного строя» и «раскрепощение женщины», прослеживаются невооруженным глазом, но на мой взгляд весьма спорные, если их рассматривать на примере жизни Дитте. Прямое «обвинение» озвучивается лишь в самом конце, устами Карла, что, если сказать в двух словах, одинокую трудящуюся женщину в могилу свела нищета, которая в свою очередь безнаказанно процветает в сложившемся буржуазном датском обществе (что сразу превращает роман актуальным касательно проблемы практически любой страны начала ХХ века, почему и понятен международный успех этой книги). Именно нищетой объясняется, почему жизнь у Дитте не сложилась счастливым образом.

Из-за нищеты маленькой Дитте пришлось побираться с бабушкой, терпеть голод, холод и унижения. Но при этом бабушка берегла за пазухой капитал для Дитте, те злосчастные двести даллеров. Старик Сэрен не ошибался на счет своей жены Марен, называя ее «пустоголовой». Вот Марен хотела сохранить эти деньги, чтобы внучка, когда вырастет, смогла пожить на них, как человек, и прятала их, так как берегла от своей дочери Сэрине. Но неужели Марен не предполагала, что даже если после ее смерти Дитте все-таки получит эти деньги, то Сэрине сможет забрать их у маленькой девочки?! Ведь Марен не обманывается на счет моральных качеств своей дочери и сама напутствует Дитте о корыстных мотивах матери. Просто я веду к тому, что очевидно, что чем хуже самочувствие бабушки, тем деньги были больше под угрозой никогда не попасть к внучке, и было б уместней уже использовать их сейчас. Так нищета ли сделала детство Дитте тяжелым или неверный расчет бабушки?
Возвращаясь к теме двух сот даллеров, просто на память хотела сохранить такое размышление. При рождении Дитте хуторяне откупились от Маннов, заплатив эти двести даллеров. По факту деньги заплачены деду Дитте, Сэрену Манну, так как это была именно его сделка с владельцем хутора, и именно его подпись стояла в документе, подтверждающем факт получения денег. Это уже Сэрен и Марен постановили, что деньги эти будут принадлежать Дитте, но в разговоре с хуторянином шла речь о том, что только свадьбы не будет, так что главным образом откупились от Сэрине. Сэрине же, захотевшая прибрать эти деньги к рукам была объявлена как корыстная негодяйка. Но вот неужели мотивы Сэрине и в самом деле были действительно корыстны?! Деньги ей требовались, так как ее семья еле перебивалась в ветхом домике, требовавшим срочного ремонта, в этом домике помимо Дитте, еще трое малышей, которых не каждый день есть чем кормить. Ведь Сэрине не для себя старалась, а для детей (таких же родных внуков бабушке) и той же Дитте в том числе, которая бы и без того жила в этом доме и кушала с этого стола!
Но опять же, именно нищенским положением объясняется, как Сэрине решилась на ужасный поступок, который совершила и за который поплатилась. Нищета толкнула отчаявшуюся женщину на преступление. Но у меня сложилось впечатление, что помимо нищеты тут еще и моральные устои «прогнили». И у Сэрине, раз забыла, как мать её придурь по молодости покрывала и её брошенного ребенка воспитала, пока она жизнь устроила. Со временем «слабость моральных качеств» проявилась и у Дитте, и доброе сердце тут совершенно не при чем. Только это объясняется, что с Дитте так происходит как бы по незнанию, что никто не учил одинокую девочку премудростям женского достоинства – даже бабушка, которая сложила веселую песенку, как за Дитте принц приедет, а как вести с себя с этим принцем, чтобы не повторить горький опыт своей матери, не научила, не нашлось времени или рифмы подходящей. Но и тут есть оправдание:

«Берегись осуждать кого-нибудь; все мы окажемся грешными, если судить и нас по всей строгости законов»

Поэтому в образе Дитте для меня загадка, зачем таким как она еще требуется «раскрепощение». Человеческих прав Дитте никто не ущемлял, она работала в силу своих возможностей. И тот факт, что Дитте пришлось разменять не одно служебное место, основывался не на предвзятом к ней отношении работодателей, а сугубо ее личным поведением.

«Полагалось быть холодной и бесчувственной куклой, которая делает свое дело, но слепа и глуха ко всему остальному. Полагалось быть сдерженной, приличной и скромной! Дитте заучила эти выражения»

Разве для прислуги это завышенные, невозможные требования? И как ладно в цитате сплелись вместе два предложения, как будто второе обязательное следствие из первого. Кстати, такие фокусы софистики в предложениях Нексе использует неоднократно.

О языке повествования Нексе могу сказать только хорошее, несмотря на некоторую лаконичность. Не так давно получив массу впечатлений от колоритного повествования Кнута Гамсуна, описывающего скандинавскую действительность в как раз в тот же период времени, невольно сравниваешь его с Нексе. И хоть у Нексе почти полностью отсутствуют пейзажные описания, так богато раскрытые у Гамсуна, Нексе выделяется особенной этничностью языка и описываемого быта. В романе нашли место множество необычных поговорок, народных наблюдений и примет. Образы других героев романа уникальные, не похожие друг на друга, по большей мере символы образа жизни людей, в которых нашли свое воплощение. Многие второстепенные персонажи имеют двусторонний образ, как например, трактирщик Людоед, с одной стороны вроде бы жулик и скряга, наживающийся на бедняках, с другой стороны, грамотный руководитель способный обеспечить каждые руки работой, жильем и стабильной едой. Или, например, Карл, которые к концу романа из глубоко религиозного (и потому, как показывается, безвольного) юноши превращается в сильного независимого мужчину, едва разочаровывается в вере и проникается свежей, на тот момент, волной революционного социалистического движения.
Есть даже некий символизм, что последней каплей, погубившей «золотое сердце» Дитте, стало трагическое происшествие с маленьким Петером. Имея на руках еще двух детей, из них одного собственного, родного, приемный Петер все же был Дитте наиболее близким.

Потихоньку, будем подводить итоги. Мораль романа ясна, современному обществу нет дела до таких, как Дитте. «Золотые сердца» множества прототипов Дитте не выдерживает реалий несправедливой жизни, в которой место под солнцем могут выбить лишь люди наглые, жадные, грубые. Которые могут оставаться глухими и слепыми к чужой беде, оставаться безучастными и волноваться лишь о собственной наживе. Таким показывается устроившийся по жизни Йоханесс, в такую превращается Сэрине, и к такому образу жизни движется Сине, пока еще не испорченная деньгами. Конечно, такими людьми полниться наша земля и по сей день. Могу даже предположить, что у автора мог быть перед глазами реальный прообраз Дитте, подвигнувшей его написать такое патетическое творение, ведь сам Нексе и его идеи легко читаются в образе Ванга:

«Сам он выбивается из сил, чтобы писать правду, одну неприкрашенную правду. Неужели это на самом деле так трудно? Но он говорит, что все мы начинены фальшью и должны учиться у простого народа»

Я ни в коем случае не умаляю значимости этого произведения, учитывая время, в которое оно писалось, и не слишком вникая в подоплеку всех заложенных туда политических идей, на данный момент мне оно было интересно больше всего со стороны описаний жизни и быта бедных слоев общества Дании. Такова жизнь.