4

Книга в меру ироничная, добрая, не страшная, несмотря на драматизм и чудовищность некоторых описанных в ней жизненных коллизий.
Действие происходит в маленьком армянском городе Бердск. «У Айинац Меланьи умер муж», душа компании, общий любимец, сердцеед. «Любил женщин самозабвенно и на износ, очаровывался с наскока, ревновал и боготворил, на излете отношений обязательно дарил какое-нибудь недорогое, но красивое украшение». Повествование отталкивается буквально от черного анекдота: у смертного ложа Симона жена и собравшиеся достойно проводить усопшего в последний путь, в том числе и четыре бывшие любовницы, не могут решить, каким же образом замаскировать его вызывающе-синие уши. А заканчивается почти философской притчей. Между ними – четыре истории любви Симона, четыре истории о возвращении к жизни, которая, казалось бы, уже исчерпана.
Во всех этих историях два плана. Один внешний, людской, досуже-ироничный: про клинического бабника, жертвами которого стали несколько добропорядочных бердских женщин и на чьи похождения даже жена махнула рукой. И другой – внутренний, глубокий, скрытый от посторонних глаз – о том, какие причудливые узоры рисует Провидение на полотне жизни.
В каждой деликатно рассказанной истории - практически тотальное одиночество женщины, которая буквально выкраивает из чужой жизни лоскуток счастья для себя, не претендуя на весь отрез. По кромке в них – судьба маленького армянского патриархального городка, вписанная в судьбу большой страны, большого мира. Не привязанные только к ним и не обусловленные только ими, эти женские истории существуют как бы отдельно, и в этой своей отдельности получают вневременное звучание. Женское и мужское¸ одно в другом остро нуждающееся, в своей врЕменной, такой непрочной связи/встрече. «Нас Бог создал друг для друга, но мы, дураки, не знали этого и потому разминулись». Или другое – выше которого и нет ничего: «Я бы хотел, чтобы ты меня родила». Как признание любящим мужчиной изначальности женщины и своей ею сотворенности. Все. Точка. Все обиды пусты, осуждение бессмысленно. Дальше только дудук.