4 На старт, машинный апокалипсис!

Глаза коммивояжёра раскрылись до предела, челюсть отвисла, он забормотал: «Мы должны убраться отсюда должныубратьсяотсюда должбратьсюда».

Что будет, если конец света наступит не от природных катаклизмов, а по вине взбесившихся машин? На этот вопрос Стивен Кинг в своём рассказе отвечает очень доходчиво и убедительно, несмотря на то, что подобная катастрофа менее всего возможна: легче представить восстание роботов и нейросетей, нежели коллективный разум «металлолома» на колёсах. Впрочем, если американский предприниматель Илон Маск потрудится окончательно оснастить свои электромобили сознанием, то пагубный исход теоретически предположителен, однако им не понадобятся бензин или дизельное топливо (ведь правда же?!?), и то, что описано здесь, в любом случае не исполнится на сто процентов. На страницах «Грузовиков» мы имеем контакт с более необъяснимым феноменом, которому «король ужасов» не смог дать адекватной причины, пока самостоятельно не взялся за экранизацию (о чём немало пожалел): это потом оказалось, что

А пока, если не забегать в дебри киноэкрана, внутри обычной закусочной на заправочной станции, где застряли несколько людей, окружённые механическими врагами, глохнет радио и теряется связь с внешним миром. Ответов не предвидится. Спасения — тоже.

Они понимали, что такое текущие трубопроводы, заклинившие подшипники, выбитые шаровые опоры, но представить себе не могли, что есть водяные пузыри, солнечный удар и нестерпимое желание завопить во весь голос. О своих бывших хозяевах им требовалась малая толика знаний, и они её уже усвоили: из нас текла кровь.

Это удивительно бодрое, жестокое, увлекательное произведение, которое условно можно поделить на три жанра. Первый — герметичный триллер о выживании: в замкнутом пространстве персонажи пытаются понять, что делать, а снаружи их ждёт неминуемая угроза. Второй — абсолютно отбитый на голову хоррор-боевик: угроза норовит превратить каждого в груду кусков мяса, что оборачивается то кровавой расправой, то иными разрушительными последствиями. Третий — социальная драма о какой-то весьма странной победе прогресса над человеком: тут вам и находка в формате обретения языка общения между «изначально живыми» и «внезапно ожившими», и порабощение одних другими, и глобализация беды посредством финальных умозаключений главного героя. Во всех перечисленных ипостасях писатель даёт столь насыщенную порцию драйва и шока, что за короткое время прочтения испытываешь не меньше эмоций и открытий, чем от какого-нибудь стандартного приключенческого романа. Ещё в завязке нахрапом беря быка за рога, Кинг молодцом держит градус напряжения, лишь изредка предоставляя передышку — и то, чтобы периодически прерывать её чем-то крышесносным (порой в чересчур буквальном смысле). Вся развернувшаяся канитель в итоге приводит к удручающему, пессимистичному, садящему нож в сердце последней надежды финалу, когда только свершаешь вдох, как кислород перекрывается снова и снова.

Я вижу нескончаемые колонны самосвалов, заваливающие песком кефенокские болота, бульдозеры, превращающие национальные парки и девственные земли в плоскую укатанную равнину. Чтобы грузовики ехали себе и ехали.

Наверное, единственной претензией с натяжкой можно было бы назвать вопиющую бесполезность присутствия в сюжете девушки, служащей сугубо дополнительным фактором истеричности для пущего эффекта: кажется, убери её — и не изменится ничего. В остальном же ожидания оправдываются местами даже с лихвой. Не зря потенциал новеллы превзошёл обе неудачные попытки её экранизировать.

Два самолёта, оставляя серебряные инверсионные хвосты, летят у темнеющего восточного горизонта.
Если бы я мог поверить, что в креслах пилотов сидят люди.