3 Смерть в пакете молока, жизнь в природе городка

Придерживайся в всём порядка, Спайк, и будешь счастлив.

Многие рассказы Стивена Кинга получаются даже лучше, чем его романы, но иногда в порыве безумной работоспособности он черпает не золотые слитки, а обычные бронзовые ошмётки, годящиеся в качестве мимолётного упражнения (чтобы перо, как говорится, не застаивалось) или этюдной идеи короткометражного формата. Так случилось и с первой частью дилогии «Молочник».

Калвер-Стрит балансировала на грани между светом и тьмой.

Дабы не распыляться цианидом мятежной мысли, достаточно коротко выделить, чем данное произведение действительно поднимает себя со дна жанра хоррора: автор контрапунктирной линией вырисовывает контраст между чудовищным бытовым злом и красотой утренней провинции. В детальном описании деятельности муравья, воробья, белки и прочих участников спектакля бытия столь спокойная, лаконичная нега, что будто совершенно не ожидаешь ничего плохого. Потому даже внезапно возникшие впоследствии подробности (кстати, тоже не банально показанные, ибо в прямолинейных намёках дают простор для воображения) усиливают собственную шоковую окраску. Фрагментарное исследование обстановки внутри коварного плана явно более выдающееся, нежели сам план. Тот был бы весьма примитивен, если б не форма его исполнения, а в декорациях столь лучезарных и равнодушных к предстоящим человеческим трагедиям (ибо мир вертится своим ходом и после вашей кончины, если не знали) любой умысел меркнет перед величественностью движения природных элементов. Так заведено Господом.

День обещал быть просто чудесным. Небо приобрело невинный голубой, словно глаза младенца, оттенок и было местами испещрено такими же невинными лёгкими перистыми облачками, которые игроки в бейсбол называют «ангелочками».

Однако сия бравада имела шанс получить больше очков сверху при желании писателя не заигрываться с приёмом «страха за закрытой дверью», достигшим апогея в посещении последнего дома на улице. Это что-то из разряда «я тебе ничего не скажу, но притворюсь, будто ведаю, о чём я». Годится, чтобы заинтриговать, но интрига интриге рознь: в ряде случаев её недосказанность не будоражит, а бесит, работая не в плюс нарративу. Принимаясь за чтение, нужно смахнуть все ожидания в урну: с вами церемониться не станут. Красивый, жестокий привет уколом яда в бок из головы Кинга как медовый бочонок с пролитым в него ковшиком дёгтя: сладко… очень сладко… до тошнотворной горечи, дающей метастазы.

Разнообразие — вот что придаёт жизни пикантность и остроту.