5 Спойлер Непонятый шедевр

Начну, пожалуй, с того, что простой статьёй от этой книги не отделаться. Да и мало её будет, чтобы хотя бы постараться затронуть все важные детали этого произведения. Возможно, и целой книги не хватит, чтобы путём многих рассуждений понять объяснить все мысли автора, изложенные в книги. Что ж, не буду растягивать вступление. Начнём.
Повествование ведётся от лица автора. И так уж вышло, что реальность в произведении переплетается с выдумкой. Всё дело в том, что Герман Мелвилл некогда был учителем. Дважды поступал он на эту должность. Однако данная профессия замучила молодого человека и он поступил матросом на китобойное судно. Собственно, с этого начинается и его произведение.
Автор оправдывает своё желание уйти в море тем, что устал от жизни на суше, от той суматохи, что происходит на земле. Именно поэтому он так рвётся в море. Но кто сказал, что матрос - профессия более простая, чем учитель?
«Переход из учителей в матросы довольно резкий, смею вас уверить, и требуется сильнодействующий лечебный отвар из Синеки в смеси со стоиками, чтобы вы могли с улыбкой перенести это. Да и он со временем теряет силу».
Однако, романтик, желающий «отдохнуть», прогуливаясь по ласковым волнам, встречает на пути к порту некие предзнаменования неудачного плавания.
«… буйный ветер Евроклидон не переставая завывал вокруг ещё яростнее, чем некогда вокруг утлого судёнышка бедного Павла".
Euroclydon - циклонический бурный северо-восточный ветер, который дует в Средиземном море, в основном осенью и зимой.
Сама природа будто бы отговаривает автора продолжать исполнение своей задумки. Как мать отговаривает и старается оградить своего ребёнка от неверного шага. Однако автор и не думает прислушаться к этому предупреждению, ища, где бы скрыться от настойчивого и леденящего ветра. И вот, перед ним предстаёт следующее…
«Странное это было сооружение - старый дом под островерхой крышей совсем перекосился на один бок, словно несчастный паралитик».
Наш герой ещё даже не добрался до порта, а вокруг его уже преследуют столь мрачные картины. Уже в этот момент я готова была оплакивать повествующего. Практически с первых глав читателю чуть ли не кричат о трагедии. Само собой, наш романтик не остался в этом доме, найдя домик поприятнее. Однако не просто так автор одно за одним бросает в глаза читателю все эти описания. Он специально нагнетает тревогу.
Но не буду топтаться на одном месте. Подружившись по пути с дикарём, наш герой достигает своей цели - поступает на службу матросом. С этого момента он уже не главный герой, а наблюдатель, который подмечает любые детали, касающиеся истории этого плавания и его экипажа. Что же собственно представляет собой экипаж корабля?
Начнём знакомство с персонажами. В первую очередь автор знакомит читателя именно с судовладельцами. Два скряги, один из которых уже полностью погрузился в спокойствие, пытаясь уделять время на окружение своей персоны беспечной надёжностью. Второй же судовладелец ещё не забыл, как сам плавал на китобойцах по бескрайним морям. Однако мы видим их лишь раз за всю историю.
Основными же персонажами повествования являются капитан корабля и его помощники. Капитан первое время не появляется на корабле, а потому сначала поболтаем о его помощниках. Старбек, Стабб и Фласк.
Старбек осторожен и рассудителен. Он не бежит в пасть опасности, но не страх движет им, а здравый смысл. Ведь что какой толк будет от смерти его самого и его матросов, если основная цель не будет достигнута, а именно - смерть кита.
Про Стабба нам расскажет наиболее точно невидимый наблюдатель.
«В силу многолетней привычки Стабб даже в зубах у смерти чувствовал себя, как в кресле».
Да и подчинённые кое-что рассказывают о втором помощнике капитана.
«Вот, ей-богу, лучше бы уж кит его шожрал, чем он кита. Ражражи меня гром, он ещё почище вшякой акулы будет, машша Штабб, - прошамкал старик, ковыляя прочь».
А вот, что говорится о третьем помощнике - Фласке.
«Это невежественное бессознательное бесстрашие вызывало у него к киту отношение шутливо-легкомысленное; он охотился за китами просто веселья ради».
Итак, что же можно сказать о трёх помощниках капитана? Мне сразу бросается в глаза то, что Стабб и Старбек - две полные противоположности друг друга. Это же впоследствии подмечает и капитан. Однако они прекрасно дополняют друг друга. И Фласк, будто уравновешивает столкновение их противоположностей с помощью своей уверенности. Какая другая команда может быть лучше этой для китобойца?
"Таковы были Старбек, Стабб и Фласк - самые значительные члены нашей команды".
И вот, на палубе появляется капитан Ахав. Лоб его омрачен думами, которые пока что никому не известны. И вот, как наш наблюдатель преподносит нам этого человека.
« … Ахав был хан морей, и бог палубы, и великий повелитель левиафанов».
« О Ахав! Всё величие твоё лишь в том, что сорвано с небес, поднято из глубин, вылеплено из бесплотного воздуха!»
Таким предстаёт перед читателем капитан корабля. Величественный, грозный и отдалённый от своей команды. Он постоянно погружён в собственные думы, не желая поначалу делиться мыслями с необразованной командой дикарей. Очень точно сравнение капитана с медведем.
« Он жил среди людей, как последний медведь-гризли на заселённых людьми берегах Миссури. И подобно тому как этот дикий лесной вождь Логан с уходом весны и лета забирался в дупло и там зимовал, посасывая собственные лапы, так и душа Ахава суровой вьюжной зимой его старости запряталась в дуплистый ствол его тела и сосала там угрюмо лапу мрака».
Как видите, Ахав был довольно отчуждённым, но не одиноким. Ведь бессонными ночами с ним делила кровать мысль о мести. Мысль о крови его злейшего врага - Моби Дика. Что же это за чудовище такое?
«Белый Кит плыл у него перед глазами как бредовое воплощение всякого зла, какое снедает порой душу глубоко чувственного человека, покуда не оставит его с половиной сердца и половиной лёгкого - и живи, как хочешь».
Вот, кем был Моби Дик. Чудищем, что лишило бравого капитана ноги и спокойствия на долгие годы. И вот, Ахав выплёскивает свою жажду мести, облачая её перед своей командой. Дикари, нанятые на судно гарпунёрами, своими криками распаляют и передают и остальной команде ту жажду крови Белого Кита, какую источал собой Ахав. С этого момента вся команда была связана с капитаном кровавой клятвой.
Кстати, а гарпунёрах... Об этих ребятах действительно стоит поговорить отдельно. Кто же они такие? Большая часть команды состояла из дикарей. Собственно, и гарпунёры не составляли исключения. Чтобы более чётко показать нрав этих людей, стоит привести пару цитат.
«Они сидели перед Ахавом, словно малые дети, хотя видно было, что сам Ахав ни в малейшей мере не кичится своим главенствующим положением».
«Как только старик взялся за нож, чтобы разрезать стоявшее перед ним жаркое, все три пары глаз в полном единодушии уставились на него. Ни за какие блага в мире ни один из них не решился бы, наверное, нарушить святость этого мгновения малейшим замечанием».
Так проходил обед в капитанской каюте, когда капитан и его помощники садились за стол. Еду накладывали по очереди, исходя из старшинства. Однако, как только обед капитана и его помощников заканчивался, в той же капитанской каюте обедали гарпунёры. Они ведь считались не менее важными членами команды, чем руководители судна.
«Удивителен был контраст между нечеловеческим напряжением, порождённым подспудным деспотизмом, царившим за капитанским столом, и той беззаботной вольностью, той бурной непринуждённостью, той прямодушной грубостью, какими отличались эти средние чины, гарпунщики».
Итак, наш капитан – деспот, у которого вся команда ходит по струнке и не смеет слова сказать. А после его пламенной речи о мести киту, вся команда считает его теперь ещё и безумным. И сам Ахав знает это.
«Они считают меня безумцем – Старбек, например; но я не просто безумный, я одержимый, я само – обезумевшее безумие».
Да уж, крепко старика приложило. Что же думает о его плане его команда? Несмотря на то, что все осознают безумие старого капитана, никто не решается ему противостоять. Судно, будто заразилось его безумием. Ведь вся команда дала ему клятву. И вот, что говорит нам Стабб.
«… смех – самый разумный и самый лёгкий ответ на всё, что непонятно на этом свете; и будь что будет, а утешение всегда остаётся, одно безотказное утешение: всё предрешено».
Да-да, этот сорвиголова просто смирился. А почему бы и нет? Предприятие безумное и опасное. Целиком в стиле Стабба. Потому он, видимо, и не пытался сопротивляться.
«Ужасный старик! – подумал Старбек, содрогнувшись. – Даже когда ты спишь среди страшного шторма, взор твой устремлён к твоей цели».
Старбек единственный, кто содрогается при одной мысли, что ждёт команду и их капитана, если не остановить его. Он – голос здравого смысла, пытающийся пробиться сквозь туман безумия и остановить Ахава, постараться переубедить его. До самого конца Старбек старается уберечь команду от беды.
И вот, находясь среди команды, автор представляет читателю величие людей. Он искренне восхищается человеком, как самым величайшим существом на Земле.
«… но человек, в идеале, так велик, так блистателен, человек – это такое благородное, такое светлое существо, что всякое позорное пятно на нём ближние неизменно торопятся прикрыть самыми дорогими своими одеждами».
«Идеал безупречной мужественности живёт у нас в душе, в самой глубине души, так что даже потеря внешнего достоинства не может его затронуть; и он, этот идеал, в мучениях истекает кровью при виде человека со сломленной доблестью».
Однако самое великое существо может подвергнуться безумию. И это будет самым страшным зрелищем, что когда-либо можно увидеть.
«Человеческое сумасшествие нередко оказывается по-кошачьи хитрым и коварным. Иной раз думаешь, его уже нет, а на самом деле оно просто приняло какую-нибудь более утончённую форму».
Что же такого было в этом ките, что довело капитана Ахава до безумных мыслей? Для современных людей кит – обычный житель вод. Однако многие ли из нас видели живого кита? Что ж, давайте углубимся в описания, данные китоловом.
«… некоторые китоловы, поневоле свыкнувшись с описанными чудесами и зная, кроме того, что Белый Кит уходил живым от многократных отчаянных нападений, зашли в своём суеверии ещё дальше и объявили Моби Дика не только вездесущим, но и бессмертным (поскольку бессмертие – это всего лишь вездесущность во времени»; они утверждают, что даже если целые рощи острог вырастут на его боках, он всё равно уплывёт живой и невредимый».
А вот, что пишет автор о хвосте кита.
«Если бы мирозданию предстояло рухнуть – именно этот хвост мог бы стать орудием его уничтожения».
И вот две великих силы должны столкнуться в битве: безумие человека и величие кита. Однако один вопрос ещё не был освещён. Почему именно Белый Кит вселял столь сильный страх у матросов китобоев. Казалось бы, эти люди привыкли к опасности встреч с китами. Я долгое время не могла для себя понять, почему мурашки бегут по телу у меня – читателя, который никогда в жизни не видел кита. И автор ответил на мой вопрос.
«… что иное, если не ровный белоснежный цвет делает их столь непередаваемо страшными? Мёртвенная белизна придаёт торжествующе-плотоядному облику этих бессловесных тварей ту омерзительную вкрадчивость, которая вызывает ещё больше отвращения, чем ужаса».
И вот, как готовится Ахав встретить этот величественный ужас.
« - Нет, нет, не надо воды; я хочу дать ему настоящую смертельную закалку. Эй, там, наверху! Тэштиго, Квикег, Дэггу! Что скажете вы, язычники? Согласны ли вы дать мне столько крови, чтобы она покрыла это лезвие? – и он поднял гарпун высоко в воздух».
Однако…
«Море не знает милосердия, не знает иной власти, кроме своей собственной».
Море породило величественных китов. И море же не собирается повиноваться человеку. Ох, Ахав, почему же ты не слушаешь своего верного помощника и не изменишь курс своего путешествия? Может ли быть такое, что у старого капитана просто нет других целей в жизни?
«Ведь это так просто быть разумным, почему же ты неразумный?»
Однако не только история безумства и войны природы и человека занимает автора. Уходя от истории, он часто пускается в рассуждения. Например, часто проскакивают в книге рассуждения о религии.
«Воистину, мир – это корабль, взявший курс в неведомые воды открытого океана, а кафедра проповедника – нос корабля».
«… если мы повинуемся Богу, мы должны всякий раз ослушаться самих себя; вот в этом-то неповиновении самим себе и состоит вся трудность повиновения Богу».
«Но что значит поклоняться Богу? Исполнять его волю, так ведь? А в чём состоит воля Божья? В том, чтобы я поступал по отношению к ближнему так, как мне бы хотелось, чтобы он поступал по отношению ко мне – вот в чём состоит воля Божья».
Почему же тогда сам автор считал книгу отстранённой от религии? Почему его читатели считают, что он «отменил Бога»? Почему сам автор в письме к своему другу Готорну написал: «Я написал крамольную книгу…»
Ответ прост – людям не на кого надеяться, кроме как на себя. Именно поэтому в самом произведении часто поднимается религиозная тема. В противопоставление ей автор приводит строки о величии людей и китов. К слову, этих великанов автор называет левиафанами – морскими чудовищами, упомянутыми в Библии. Впоследствии читателю образ кита предстаёт практически божественным. И Бог не смог остановить Ахава в его безумии. На него не снизошло понимание того, что он идёт неверным курсом. Поэтому его команде приходилось рассчитывать только на себя. Сколько бы они не взывали к небесам ( а такое было), чуда, увы, не произошло. Однако я не могу сказать, что автор полностью отрицает Бога прямым текстом. Он находит компромисс.
«… у всех бывают сомнения, многие умеют отрицать, но мало кто, сомневаясь и отрицая, знает ещё и наитие. Сомнение во всех истинах земных и знание по наитию кое-каких истин небесных – такая комбинация не приводит ни к вере, ни к неверию, но учит человека одинаково уважать и то и другое».
Если сделать вывод из этого, то человек имеет полное право сомневаться в существовании Бога. Однако, если хотя бы немного погрузиться в изучение религии, то и не верить человек как будто бы уже не может. Получается, что наш автор вполне возможно был агностиком и пытался аккуратно передать свои взгляды через книгу.
Но и на религии всё не заканчивается. Ведь есть ещё законы, права человека. Да-да, наш автор затронул и их.
«1. Рыба на Лине принадлежит владельцу линя. 2. Ничья Рыба принадлежит тому, кто первый сумеет её выловить».
«Что такое Права Человека и Свобода Всех Народов, как не Ничья Рыба? И разве не являются Ничьей Рыбой умы и мнения всех людей? Или их религиозные верования? Разве для ловкачей-начётчиков и буквоедов мысли мудрецов не служат Ничьей Рыбой? И сам шар земной не просто ли Ничья Рыба? Да и ты, читатель, разве не Ничья Рыба и одновременно Рыба на Лине?»
Итак, что мы имеем? Человек может как ловить других на удочку своих убеждений, так и сам попадаться на крючок. Даже читая книгу, мы проникаемся убеждениями автора или же остаёмся с ним не согласны. И тут только два варианта: поймает нас автор своими рассуждениями, будем ли вы в дальнейшем использовать его убеждения, научимся ли чему-то или же нет.
И в этой простой мудрости заключается не только вольность человека выбирать, кем ему являться: пойманной ли рыбой, свободной рыбой или рыболовом, но и глубокая философия. Однако автор сам же приводит цитату Соломона, будто отрекаясь от собственных мыслей.
«Всё – суета».
Таким образом автор отталкивает от себя религию и философию, оставляя центром своего внимания только две силы: человека и природу.
В целом, читатель держит в руках книгу, которая освещает совершенно разные стороны его жизни. Разный характер людей. Человеческое безумие. Сила природных стихий. Мужество и храбрость перед лицом этих самых стихий. Мысли, уходящие далеко от мирской суеты, воплощением которых является религия и философия. Книгу можно долго рассматривать с разных сторон. Можно даже написать книгу о книге. Почему бы и нет? Но и тут наш автор ввернул пару слов.
«Для того, чтобы создать большую книгу, надо выбрать большую тему. Ни один великий и долговечный труд не может быть написан о блохе, хотя немало было на свете людей, которые пытались это сделать».
«Вся эта книга – не более как проект, вернее, даже набросок проекта».
Что ж, автор в чём-то действительно прав. При всём желании осветить всего, что касается настолько масштабных тем, в одном романе просто нереально. Собственно, поэтому данное произведение можно считать блохой в огромном мире книг и мыслей, высказанными самыми разными философами. Увы, друзья мои, книги не получится. А жаль.
На этом, думаю, пора подводить рассуждения к концу. Снимаю шляпу, Герман Мелвилл! Вы открыли мир с новой стороны для своих современников и остаётесь превосходным писателем по сей день!