4

«И пришло разрушение» - первый роман Чинуа Ачебе. Он линеен, сюжетно довольно прост, в нём нет мощи «Стрелы бога» (хотя разница в написании всего шесть лет). Но здесь есть очень важные вещи, которые в молодом - 28-летнем! - авторе невозможно не отметить: какая-то мудрая взрослость и умение видеть всю сложность и многомерность жизни, которая не делится на чёрное и белое. Это качество удивительно в обычно максималистски настроенных молодых творцах и, тем более, оно удивительно, когда колонизованный пишет про колонизаторов. Так заманчиво было бы изобразить славных предков и подлых европейцев, но Ачебе идёт более сложным путём, показывая, что хорошее и плохое есть везде и не зависит от цвета кожи. Да, мужчины преимущественно сильные, смелые и трудолюбивые, а женщины - заботливые и хозяйственные, но среди них есть лентяи и трусы, а образ главного героя Оконкво просто-таки соткан из противоречий.

Жизнь Оконкво составляет костяк романа. Он этакий self-made man - сын гуляки и пьяницы, который вознамерился во что бы то ни стало заслужить уважение племени и обрести надежную опору под ногами. Он прошёл сложный путь преодолений, когда в первый же год самостоятельной взрослой жизни природа смела все его надежды. Он выстоял, не сломался, тяжело работал на своём поле и в итоге добился практически всего, о чём мечтал. Но и настоящее постоянно испытывает Оконкво на прочность, жизнь не слишком к нему справедлива. К тому же, у успеха есть своя обратная сторона - жёсткость, иногда доходящая до жестокости, негибкость, панический страх хоть на миг оказаться без маски сильного человека. «Оконкво» мог существовать в любой стране и любую эпоху. В теле самурая той же середины XIX века, который решает, что выбрать - сёгуна и традиции или императора и реформы. В теле беспринципного дельца Сити или Уолл-стрит 1990-х годов, который в погоне за достижениями забыл, кто он. В теле коммуниста начала 1930-х годов, для которого идеология и партия выше личных связей. Уберите контекст, оставьте характер и вы найдёте «Оконкво» рядом. И эта универсальность образа превращает роман в нечто намного большее, чем «значимое произведение нигерийской литературы».

Сугубо африканского колорита в романе, впрочем, тоже хватает. И речь не столько про полуголые, блестящие на солнце тела, обязательные плоды ямса и орех кола, песнопения, состязания и мужские сходки. Это, прежде всего, ритуалы и такие отличные от наших обычаи. Последнее читателям обычно трудно воспринимать безоценочно, но со стандартами XXI века к такой литературе подходить бесполезно. Возможно, через пару сотен лет мы тоже покажемся своим потомкам натуральными дикарями. Романы Ачебе как раз и хороши этим умением лаконично и красиво формулировать мысли с отсылками к сказаниям, песням и пословицам ибо, заглянуть за край прагматичного разума, вплести в реалистическое повествование мифологические мотивы. Как хороши сцены, когда жрица полночи тащит на своей спине 10-летнюю девочку (откуда только взялась сила!) или когда духи предков приходят на судилище и бродят по селению (в какой-то миг начинаешь верить, что это действительно духи, а не переодетые старейшины, потому что они сами в это верят). Это очень крутые и тонкие для восприятия вещи, но чтобы понять и прочувствовать, нужно или быть африканцем, или иметь профильное образование, или быть готовым воспринимать другого и другое. Поэтому по-настоящему хорошая и мощная африканская литература не особо пользуется спросом.