3

Я в некоторой степени несправедлива в отношении Герберта Уэллса - всё-таки один из отцов-основателей жанра. Но что поделать - мы не читаем книги в строгом хронологическом порядке, и поэтому довольно проблемно отключиться от современных романов и фильмов, сложных идейно и сюжетно, по-настоящему пугающих, детализированных, в пользу чего-то простого, предсказуемого и немного наивного. Впрочем, в данном случае нельзя даже сделать скидку за идею, потому что "Остров доктора Моро" - это тот же самый миф о Франкенштейне, возомнившем себя творцом и наказанном за излишнюю самоуверенность. Но если при всём своём страшном внешнем облике создание Франкенштейна всё-таки чувствует и ощущает себя человеком, творения доктора Моро остаются животными, из которых они и "сделаны", человеческое в них вложено искусственно и поддерживается не менее искусственными запретами - Законом. Насколько этого человеческого хватит - всего лишь вопрос времени. И потому возвращение полуживотных в животный мир не пугает, не удивляет, но видится закономерностью. В какой-то степени пугать должна та лёгкость, с которой Моро приступает к опытам над животными, то равнодушие исследователя, с которым он конструирует живых существ и населяет ими остров. Будь он тёмным гением, роман приобрёл бы определённый лоск и стиль, но потерял в реализме. Потому что пугают не опереточные злодеи, пугают обычные люди.

Наконец, очень важен посыл, заложенный в роман аж в конце XIX века - где та грань, которую нельзя преступать? где заканчивается наука и начинается этика?.. В этом, несомненно, гениальность Уэллса, обладавшего главным качеством, необходимым любому фантасту - не просто фантазировать над внешними характеристиками мира, но предвидеть развитие его внутреннего содержания и ставить такие вопросы, актуальность которых будет расти с каждым днём. И очень жаль, что эта мысль в романе не получила должного развития. Вообще, у меня осталось ощущение того, что роман "не доделан", как не доделанной оказалась несчастная пума. Не хватило ни описаний, ни осмысления, ни развития главной мысли. И в некоторой степени забавно, что главный недостаток романа, на мой взгляд, был отмечен его же героем - "в моем уме промелькнула мысль о страшной бесцельности событий, происходящих на острове".

Впрочем, хотя у меня с фантастами XIX - первой половины XX вообще отношения не складываются, Уэллс пока остаётся в моём списке перспективных авторов.