5 Не правда ли весело?

А вот эта книга страшнего самого ужасного ужастика. Может быть, страшнее даже нынешних событий в мире. Страшно. Так страшно.

Поначалу все вроде бы складывается неплохо. Конец 1918 года, а он влюблен в красавицу Ольгу. Он вынужден бродить ночами, потому что в разрушенных революцией городах люди ходят, крепко-накрепко сжав зубы и кулаки, Владимир же светится счастьем: "она сказала да!" Вот только Ольга, что твоя революция, заманив красивыми речами и лозунгами, прекрасная внешне, изнутри оказывается гнилым колодцем.

Мариенгоф глумится над Владимиром. Ольга - "циник", то есть отвергает правила казалось бы никому не нужной морали.
- Ахаха, Владимир, я вам сегодня изменила. Ольга, хорошо, но, пожалуйста, примите ванну.
- Владимир, я сегодня не приду, буду ночевать у вашего брата. На вашем месте я бы обратила внимание на Анну, нашу служанку.
- Владимир, мой любовник уезжает на фронт, давайте купим ему шерстяные носки, чтобы он не мерз.

Изменять мужу с его братом? Сделано. Владимир же хоть и сделан из другого теста, сию моральную экзекуцию терпит и даже делает вид, что так и надо. В конце концов, она же приняла ванну. Вот только и Анна ему не то, чтобы нравится, да и гулять по ночам со счастливым лицом как-то не больше тянет. А тянет ручками прижать подушку посильнее над лицом спящей Ольги (и у меня бы точно тянулись).

И как квинтэссенция.
- Владимир, ваш брат и мой любовник на фронте убил моего брата-студента, ахххаха, не правда ли как весело?

Элитная проституция? Тоже подавайте сюда, это же еще веселее, да и деньги приносит, можно опять развлекаться и кутить. Как тут кстати подоспела НЭП с ее "новыми русскими", "малиновыми пиджаками", какое поле для деятельности. Новые любовники, можно еще помучить Владимира. А Владимир классически завяз в абьюзивных отношениях, и вместе уже постыло, и уйти невозможно больно, вот и закрадываются мысли об убийстве. Да только, когда Ольга объявляет ему свое якобы намерение уехать в Париж с владимирским братом, мысли об убийстве сменяются на "ты што, ты куда, а как же я?.."

Мысли Владимира мы слышим голосом автора, мы видим его страдания практически наяву, очевидно, он циник наносной. Ольгу же мы видим только со стороны, и она нам кажется циником изначальным. И только оглушающий финал показывает, насколько это было неправдой. Что ж, Ольга, это было крайне убедительно. Но невозможно всю жизнь притворяться.

Как оказывается невозможным и принять насквозь лживый строй, когда восторженные заверения государства о налаживании структуры сбыта легкой промышленности и открытии некоего тракторостроительного завода сменяют сухие объявления в газетах о случаях каннибализма в Поволжье, о том как мать с отцом съели единственного сына 7 лет, о полном вымирании целых деревень. Можно ли было жить и тем более любить в таком государстве? ...?

Для меня это риторические вопросы. И от того страшно, так страшно.