5

«Где нет зимы,
Но так, как мы,
Не знают боли сильнее
И глубже сердечных ран.
Не жди признаний иных
И трепетных слов.
Светла, как вешние сны,
Моя любовь»

Танго из музыкальной кинокомедии «Петер» (1934)

Меня давно интересует тема усыновления детей. Да, вы правильно поняли, книга как раз об этом, несмотря на то, что написана она для подростков.
Не стану описывать достоинства книги, начну с вопроса в лоб ко всем, кто прочитает мои размышления: ВЫ СМОГЛИ БЫ УСЫНОВИТЬ РЕБЕНКА? Если да, то при каких обстоятельствах? Из детдома или только знакомого ребенка, например, своей подруги/родственника? Крохотного новорожденного, уже все понимающего 3-4-летнего ребенка или подростка? Взяли бы в свою семью, где уже есть дети, или наоборот, при диагнозе «бесплодие»?

Это – поступок. Не слова-слова, пустобрехство и вода, а конкретное доброе дело. Сложное, проблематичное, трудоемкое, на всю жизнь, оковы, кандалы – как угодно назовите, суть не меняется. Еще моя бабушка говорила мне в детстве: «Ты что же, считаешь материнство сплошным сюсюканьем с дитем и безграничной любовью? Э, нет, это прежде всего тяжелый труд!». Я фыркала в ответ (бабуля никогда не дарила нам ни ласк, ни любви, ни внимания), считая ее бесчувственным сухарем, но теперь-то я все знаю, ведь сама мать двоих детей – это действительно ТРУД. Если он созвучен с искренней материнской любовью, конечно, нескончаемый труд этот нивелируется, становится радостным, ибо во благо смыслу всей твоей жизни. А если труд этот самоотверженный, не имеющий никакого отношения к любви, но направленный на благое, доброе дело – воспитать сироту?

Полюбить чужого по крови сложно. Он не так пахнет, не то делает, его не понять и поступки его не объяснить. И тем не менее, люди идут на такие жертвы. Что ими движет? Не хочу даже касаться семей, которые берут детей и живут за счет государственных дотаций, выделяемых на семейный детский дом. Хотелось бы рассмотреть семьи, которые идут на этот крайне ответственный шаг сознательно. У меня есть знакомая семья, в которой первые долгожданные дети-тройняшки родились достаточно поздно, затем были еще двое деток, а потом вдруг родители решили взять ребенка из детдома! Казалось бы, зачем? Своих мало, что ли? Оговорюсь, семья благополучная во всех отношениях, самодостаточная, финансово обеспеченная, хотя и не богатая. Не выдержала, задала этот вопрос маме. Ответ поразил: «Влюбилась в Пашку, когда искала ребенка на усыновление для родственницы, у которой умер ребенок. Просто увидела эти глаза, разревелась и поехала забирать». Потом еще несколько раз беседовала с этой мамочкой, она не скрывала, как ей тяжело, как двухлетний малыш всех женщин называл «мамой» и бежал им навстречу на протяжении полугода, как иначе он пахнет, инородно, как тяжело ему «влиться» в сформировавшуюся семью, как он одинок, несмотря на пятеро детей рядом…
Правильно ли поступила, жалеет ли – я не спрашивала, я и так знаю ответ: правильно, не жалеет. На форумах многодетных вам никто и никогда не скажет: «не бери», а просто «ты хорошо подумала?»

В Израиле нет детских домов. Там настолько любят детей, что разбирают свои же близкие или родные, если вдруг случилось несчастье. Почему у нас не так? Почему так много детдомов в России и Украине? Почему государству проще плодить и обеспечивать детские дома, а не лечить родителей-алкоголиков? В чем выгода? С безвольным быдлом, залившим глаза водкой, проще справляться? Уменьшается угроза бунта? А тот факт, что дети из детских домов УЖЕ привыкли получать от государства дотации с самого детства, УЖЕ не знают другой жизни, не говорит ли он о том, что дети пойдут по стопам своих родителей – пить и сдавать своих уже детей в детдома?

Мне нравится поступок четы Барщевских, усыновивших двойняшек, будучи уже в зрелом возрасте. И пусть этот поступок эгоистичен в некоторой степени, для меня это – подвиг. И таких примеров немало: Лиля Подкопаева, Наталья Белохвостикова, Ирина Алферова, Алексей Серебряков, Татьяна Овсиенко, семья Джоли-Питт, Мадонна, Мишель Пффайфер, Миа Фарроу, Джулия Робертс и многие другие. Я верю, что даже если вначале очень тяжело, и почти нет отдачи, то наступит завтра и ребенок раскроет свою душу, полюбит, станет родным…

— Ты, конечно, их любишь, да?
Мира смотрит на подругу непонятным взглядом.
— Видишь, дело в чем… Хорошие они ребята, да. Только я тут — все время как в гостях. И дети у меня — вот будто пришли в гости приятели Мишкины. Но гости как? Погостили и ушли. А тут знаешь — не уйдут, надо привыкать. Я знаю, что мы все привыкнем. И уже легче стало. А все равно и им, и мне хочется своей семьей побыть. Без чужих.
— Они тебе чужие? Я думала, они тебя мамой зовут…
— Опомнись. Их мама умерла — полгода еще не прошло. Какая я им мама-то?
— А как же тогда? — растерянно хлопает глазами подруга.
— А так. Просто жизнь. Думать потом. Сейчас вот: пироги печь, пуговицы пришивать, на родительские собрания ходить. Ах да, еще топить печку и расчищать снег. Некогда, просто некогда сидеть и раздумывать о тонкостях трепещущей души.

Смогу ли я усыновить ребенка? На сегодня мой ответ таков: не знаю. Это не «да», но это и не категорическое «нет».