4 Тихий омут добропорядочного обывателя

«Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом!» (А.С. Грибоедов, «Горе от ума»)

Изображенная на обложке физиономия красно-черного колера поднимала волну тревожности и напряжения, из-за чего книгу не хотелось даже брать в руки. Но, повертев ее немного, я вспомнила известную сентенцию, что книги, как кошки, приходят в нашу жизнь не случайно – кто-то их посылает, очевидно, имея в виду непознаваемые высшие смыслы. Остается только гадать, зачем мне было читать именно сейчас и именно об этом. Применить к этой книге оценочную шкалу «нравится – не нравится» невозможно из-за самого сюжета, но я ее прочитала и нашла неординарной.

Правда, не сказать, что для меня это был совсем оригинальный сюжет: книг с «диагнозом» сегодня пишется немало, и разглядеть болезнь сквозь олитературенный шум повседневности не бывает сложно, да и нидерландская ментальность, как и любая другая, довольно узнаваема. Тем не менее для меня в этой книге было много других достоинств. Прежде всего я бы отметила ее сюжетную подвижность, даже непредсказуемость: кажется, что она про одно, но тут же оказывается, что про другое, а потом и про третье, четвертое, пятое… - эпизоды множатся, они разные и до какого-то момента никак не удается предсказать, чем же дело кончится, как это бывает в рядовых книгах. Практически до самого намибийского финала во мне теплилась надежда, что все окажется иначе, несмотря на то, что совершенно явно двигалось к абсолютно ясному итогу. Также мне было важно, что в книге много постоянно сменяющих друг друга сильных эмоций, здесь был весь их спектр с нюансами от трогательной нежности до досады и ненависти, причем эти сильные чувства испытывают не только герои, но и сами читатели. Кроме того, в ней мастерски организованный бэкграунд, из содержания которого было трудно сложить однозначное отношение к главному персонажу: чем плоха его хорошесть? Я и сейчас не могу точно определить его: ясно, что добропорядочные обыватели подобного типа, стремящиеся контролировать реальность вокруг себя, делая все и всегда «правильно», обычно несут скрытую болезнь в себе, поэтому как их воспринимать - то ли жалеть, то ли переубеждать, то ли злиться, то ли держаться подальше – не всегда понятно.

Йоргену Хофмейстеру не повезло: его окружение держалось от него отстраненно и холодно, особо не интересуясь им и не пытаясь соответствовать ни его представлениям о жизни, ни его чувствам: жена его оставила, с работы уволили, дочери хотят жить своей собственной жизнью, не нуждаясь ни в его обременительной любви, ни в его наставлениях, ни в его Толстом и Достоевском. Ему за шестьдесят, а он живет как ребенок, пытающийся действовать по какому-то образцу, который когда-то счел правильным или, по крайней мере, защитным. Удивительно, но как-то ему удалось прожить целую жизнь, не состоявшись ни в одной из взрослых ролей: профессионал из него никакой, супруг и любовник – похоже, так себе, друзей у него нет, даже связи с родителями отсутствуют, вот он и цепляется за единственную оставшуюся для него роль отца сначала с дочерьми – Иби и Тирзой, - потом с Каисой, поскольку стремится взять под свой контроль хотя бы отцовство, если не силу и власть. И когда он и здесь терпит стыдливое фиаско (редкий отец отнесется без ревности к любовнику любимой дочери), и исчезает последняя надежда на самоуважение, жизненная несостоятельность в совокупности с больным внутренним миром толкают его к беде. Он не «сломан», как считает он сам, он даже не взрастил в себе то, что в принципе можно сломать, и не пытался расти и жить, как жилось, не загоняя себя в неисполнимые рамки. Его развитие можно сравнить с старой китайской традицией формировать бинтованием лотосовые ножки. По сути, и не жил, а без особого удовольствия играл в собственную жизнь, не давая себе возможности быть неидеальным собой. Но даже и игроком, как выяснилось, он оказался посредственным.

В какой-то момент он обнаруживает себя в собственной никем не замечаемой реперной точке, после чего все рушится и начинает двигаться совсем по-другому. Автор ловко маскирует и сам этот момент, и подходы к нему, играя на том, что читатель уже почти догадался, что же случилось, но повествование продолжается в совершенно другом измерении. По сути, все уже на паузе, но Йорген еще жив, мёртв по сути, но физически жив. Начинается его персональный final countdown.

Сильная, жесткая и очень печальная книга. Наверное, это один из лучших романов современности, способный воздействовать на многих. Жаль, что А.Грюнберга переводят на русский так мало.