2

Меня и саму удивляет, что книга о демоне-музыканте может быть такой невыносимо скучной. Но Данилов — он не то чтобы вот в самом деле демон, а так... демон на договоре. Чуете разницу?
Так он хорош на протяжении первых, может быть, пяти страниц, с этим своим застенчивым презрением!

Георгий Николаевич опустился на стул и заплакал.
— Что же вы плачете? — сказал Данилов. — Вам лечиться надо.

Но на этом и всё.

Начну ещё раз.

Данилов — это в первую очередь советский интеллигент, каждое слово выделено жирным. Даже не просто интеллигент: стереотипный интеллигентишко, разве что без очков: застенчивый, тонко чувствующий, безропотный и без демонических сил совершенно беззащитный.
Во вторую очередь у него, да, есть демонические силы, об использовании которых он почти каждый раз однообразно и с досадою жалеет, потому что интеллигенты так не поступают.
Ну и он — сюрприз — музыкант. Я бы должна была поставить эту характеристику первой, но не смогла. Не чувствую я в линии с музыкой никакой любви и величия, чувствую только, что очень пытался автор их туда заложить.

Повествование тонет, тонет в обилии реалий и деталей быта, которых Орлов напихивает со смаком, будто спеша запечатлеть своё время, сделать книгу не то документом эпохи, не то одним гигантским историзмом. Неаппетитная еда, которую едят постоянно, неприятные люди, которыми роман заполнен почти целиком, все эти добытчики и проныры, и на их фоне — амёбообразный, безотказный Данилов, которого кто угодно может заставить сделать что угодно. Будь ты хоть трижды демоном, а всё равно ты в первую очередь советский гражданин, и перед всеми у тебя есть какие-то неизвестно откуда взявшиеся обязанности.
(Здесь мне придётся прерваться и заметить на всякий случай в скобках, что никакой безусловной неприязни я к Советскому Союзу не испытываю, но вот именно в этой книге слово "советский" приобретает исключительно негативные коннотации.)
У Орлова невероятно пресный язык, а ещё выражение "иметь в виду" меня крепко достало. И очень странная, многими уже отмеченная манера вставлять себя в повествование в самых неожиданных и неоправданных местах.

Любовная линия ужасно скучна. Вяленая рыба любит вяленую рыбу, а вяленая рыба — вяленую рыбу. Унесите вяленую рыбу. Спасибо.
Демоническая линия разве что оттеняет бытовую (будь ты хоть трижды демоном и т.д.), а в целом они друг друга стоят, потому что на всех демонических Слоях та же бюрократия, бессмыслица и мелкая подковёрная борьба за должности со скучной работой. Хотя весьма славная вышла Академия домашнего хозяйства, где демоны создают рецепты неудачных блюд.
Вот с музыкой есть несколько интересных моментов, в основном связанных не с Даниловым, а с борьбой концепций: само по себе существование "тишизма", способы его популяризации и "тайна М.Ф.К." (как жить, если ты не гений: да никак, окно всегда рядом).
Но несколько моментов никак не оправдывают времени, потраченного на этот скучнейший роман, где ничего достойного внимания так и не происходит.

И напоследок одна непоказательная цитата.

Даже знакомый единорог — Данилов в детстве звал его Клеонтом, — увидевший Данилова, обрадовавшийся ему, и тот Данилова развеселил лишь на минуту. Данилов быстро ушёл от Клеонта, а тот расстроился, взревел, задрав рог, бил по грунту копытами. «Не хватало мне тут ещё расчувствоваться», — проворчал Данилов.

Ну не скотина ли, а: единорога расстроил!