4

Весь город знал, что готовится убийство Сантьяго Насара. Никто не хотел его смерти. Даже убийцы не хотели его смерти. Тем не менее, Сантьяго Насар убит.

Вот и весь сюжет. А дальше нас ждет любительское журналистское расследование, что-то вроде тру-крайм, но совсем не тру, конечно.

Расследование это запаковано в абсурдистскую, прямо-таки кафкианскую обертку. Но там, где у Кафки получается кафка, у Маркеса получается живо (живенькая повесть о смерти, ага), иронично и даже празднично (праздничная повесть о смерти затмевает живенькую по всем фронтам).

Никакого магического реализма в «Хронике объявленной смерти не обнаружено», если не относить к таковому вещие сны и предупредительные знаки. Я не отношу. Вот когда девушки возносятся при всем честном народе или дождь льет, не переставая, годами, тогда уже есть о чем разговаривать, а какие-то вещие сны, да еще трактуемые постфактум, это просто несерьезно.

Если магическим реализмом нас обделили, то фирменная маркесовская притчеобразность на месте. Только вот какая штука, притча предполагает некий нравственный урок. Обнаружить мораль в книге Маркеса несложно, но фокус в том, что так же легко оттуда вытащить и другие выводы, полностью этой морали противоречащее. Взгляд на ключевую идею произведения зависит от вашего варианта ответа на вопрос «Кто убил Сантьяго Насара?». Формально убийцы определены, но история, как водится, намного сложнее.

Дотошный читатель-конспиролог может вывести еще и третье объяснение происходящего, стоит только зацепиться за говорящие имена, евангельские аллюзии и проложить дорожку до другого великого латиноамериканца, выдвинувшего три версии предательства Иуды. Но это вовсе не обязательно.

Кстати, я упорно называю «Хронику объявленной смерти» повестью, в то время как существуют серьезные сомнения, уж не роман ли это. Основной критерий, отличающий повесть от романа, наличие нескольких сюжетных линий. У Маркеса магистральная линия, вроде, одна. Это выяснение причин, приведших к смерти Сантьяго Насара, но, как вы понимаете, ответвления неизбежны. В какой-то момент на авансцену вырывается героиня, фантастическая любовная история которой затмевает и почившего Сантьяго, и все на свете. И вот здесь я серьезно задумалась, а про кого, собственно, написана книжка.

Возможно, это личное. Я всегда неровно дышала к латиноамериканским любовным сюжетам, а Маркес пишет про любовь особенно красиво. Как бы то ни было, чемодан нераспечатанных любовных писем Анхелы Викарио теперь занимает в моем сердце особое место где-то рядом с желтыми бабочками Маурисио Бабилоньи.

Если кто-то надумает читать, должна предупредить, что в книге присутствуют жесточайшая и натуралистичная сцена убийства с использованием мясницких ножей + сцена патологоанатомической экспертизы. Вот тебе и празднично, вот тебе и про любовь. Что называется, в лучших латиноамериканских традициях.