4 Ты еще увидишь — мой дух породит величайшую под небом смуту

Книга фантастических новелл - изначально звучит сказочно и необычно, а еще и японского писателя восемнадцатого века (моего первого японского писателя восемнадцатого века, как я понимаю, и как указано в предисловии - сие литература феодальной эпохи, звучит скучно, но на самом деле гораздо интереснее).
Тонкие поэтические смыслы японских текстов требуют внутренней гармонии, настроя, мира и лада в состоянии, что не всегда возможно в нашем безумном мире. А в моем случае это и вовсе непозволительная роскошь, так что чтение предстояло нелегкое. И каково оказалось мое удивление, когда новелла листалась за новеллой и не было тяжести и мучительно нудных, пафосных или выспренних текстов? Конечно, невероятное количество сносок от переводчиков, редакторов и комментаторов с одной стороны заставляло постоянно отвлекаться, а с другой действительно здорово помогало, потому как для незнакомого так глубоко с японской историей и культурным кодом пояснения требуются и помогают лучше понять смысл происходящего.
Много лиричных сравнений и философских описаний сути жизни, которые, на контрасте со средневековой жестокостью и мистическим оппонированием к демонам и лисам, очень акцентированы.

Не сажай в саду своем зеленую весеннюю иву. Не бери в друзья легкомысленного человека. Ива легко зеленеет, но разве выдержит она осенние ветры? Легкомысленный человек легко вступает в дружбу, но так же быстро о ней забывает. И если иву вновь красит зеленью каждая весна, то легкомысленный человек уже никогда не вернется к тебе.

Что мне запомнилось: это темы о женском ожидании и мужском невыполнении обещаний, об удивительном "рыбном преображении", о мести за поруганные чувства и предательство, о гадании на горячей воде, о мистических снах, о фатализме и низкой ценности своей жизни в сравнении со своим словом, о связи швов на одежде с оборотничеством, о змеебабах и их брачных играх, о добродетели в борьбе с ... каннибализмом, об отношении к богатству. Истории небольшие, но интересные и позволяют многое узнать из мировоззренческих особенностей средневековых японцев.
В предисловии автор говорит о некоторых причино-следственных связях - у плохого писателя - плохое потомство. Мне кажется у самого господина Акинари с этим все сложилось благополучно.