3 В одиночке

В центре сюжета полуразвалившаяся семья Расса и Мэрион, воспитывающих четверых отпрысков. Ну, как воспитывающих… Трое из четверых детей – а только они и фигурируют в сюжете – находятся в том возрасте и душевном смятении, когда уже не подражаешь родителям, а преодолеваешь их. Клем бросает университет, познает радости физической любви и собирается во Вьетнам во имя социальной справедливости. Перри мечется между наркозависимостью, низкой социальной адаптацией и желанием стать хорошим. Бекки переживает первую любовь и сама толком не знает, чего ей надо. Кризис младшего поколения помножен на супружеский и духовный кризис их родителей. Все вместе и каждый в отдельности они прекрасно иллюстрируют мысль Теннесси Уильямса о том, что каждый человек приговорен к пожизненному заключению в одиночной камере в собственной шкуре. А автор внимательно всматривается и дотошно описывает, как в каждом из героев борется хорошее и плохое, как эгоизм и любовь все время спотыкаются друг о друга в человеческой душе.

Франзен знаменитый мастер большого американского романа, но, к сожалению, в этой книге "американский" затмило для меня "роман". 70-е годы в Америке не близки мне ни в плане истории, ни в плане настроений: хиппи, Вьетнам, бесчисленные религиозные секты, церкви, сложные отношения с чернокожими и с индейцами. Личностные кризисы героев опираются на огромный и чуждый культурный пласт. Казалось бы, каждый из них переживает универсальные проблемы: кризис среднего возраста, первая любовь, поиски бога, конфликт отцов и детей и тому подобное. Но при этом персонажи таковы и живут в таких реалиях, что трудно себя с ними соотнести.

Расс не просто мужик с сединой и бесом в ребро, он священник, да еще с навахо и меннонитами в анамнезе - и все эти элементы его жизни накладывают отпечаток на этот самый универсальный кризис. Бекки влюбилась в чужого парня, но и тут все не так просто: они оба христиане, сошлись на этой почве, ходят в молодежную христианскую группу "Перекрестки", а отбив его, наконец, у соперницы, она вообще уже не совсем понимает, хотела ли его и если да, то для чего. Мэрион положила жизнь на служение мужу и детям, теперь она полная женщина под пятьдесят, неинтересная никому в своей семье, но у нее оказывается такая предыстория, от которой волосы дыбом встают, и ее линию тоже так просто не перенесешь на среднестатистическую женщину с неудачным браком. Про асоциального наркомана Перри вообще лучше умолчу.

Я была готова к тому, что в книге есть герой с зависимость, но не готова к тому, как много здесь бога. Я бы даже сказала, слишком много на такое семейство. Пути к нему неисповедимы, и герои пускаются кто во что горазд в поисках этого самого бога, так что под конец это слово становится уже совершенно затертым. Кажется, каждый его по-своему нашел, но в итоге все так же разобщены, как многочисленные секты, каждая из которых читает Евангелие со своим словарем. Я не религиозна, но, думаю, любой человек в нашей стране неизбежно впитывает в себя ценности, которые веками культивировались в рамках православной культуры. И, наверное, именно эта часть культурного кода мешала мне воспринимать всерьез их довольно странные поиски бога: Перри подумал, что он сам бог, Бекки узрела бога, накурившись травы, Расс решил, что бог подает ему знак начать жизнь заново, когда направил к его церкви симпатичную вдовушку при живой жене. Парадоксально, кстати, что найдя бога для себя, Бекки окончательно утратила связь с семьей отца-священника. Возможно, это тоже отголосок американской культуры, в которой кто угодно может увидеть бога, пообщаться с ним и организовать свою церковь?

Не отрицаю достоинств романа, но мы с ним просто не пересеклись. В какой-то момент показалось, что кульминация романа к чему-то да ведет, пик кризиса Перри заставляет супругов пройти свой перекресток и заново обрести себя, но все остальные… Дослушав книгу до конца, я удивилась, что это и есть финал, словно оборванный на полуслове. Думаю, мне стоит еще как-нибудь попробовать Франзена, какой-нибудь роман, проверенный временем, вроде «Поправок».