0 О Листьев Доме размышления и фантазии.

Как возможен такой ДОМ. Как объяснить его существование. Вот некоторые предположения о том, что это могло быть такое. На Землю упало «нечто» инородное. Упало, и провалилось под землю… Кануло в болотах… Маленький камешек, содержащий внутри себя капсулу… с антивеществом?.., тёмной материей?.. частичкой многомерного пространства?.. соприкоснувшийся с поверхностью Земли десять тысяч, сто тысяч лет назад… Первое упоминание относиться к 1610 году, когда случайно нашли «лестницу».
Кстати, весьма странно, что в романе, практически, никак не обыгрывается связь ДОМА на Ясеневой улице с таким знаменитым историческим местом, как Джеймстаун – первым поселением англичан в Северной Америке, названого в честь Английского Короля Якова Первого. Автор предпочёл ограничиться мелкой псевдоисторической справкой.
Так или иначе – этот маленький камушек стал причиной некоторой локальной смысловой аномалии, нагло опрокидывающей свойства, столь привычного для нас, окружающего Мира. Не говоря уже о неработающем компасе или невозможности изотопного анализа. Инородное тело, проникшее в материю Земли. Заражающее нашу привычную материю. И материя борется с ним. Блокирует его внутри себя – как занозу, засевшую слишком глубоко, чтобы её вытащить. Пытается разложить это инородное тело, уничтожить его болезнетворное влияние.
И в результате этой борьбы, через сто десять лет Земля потребовала от людей построить на месте падения этого «нечто» ДОМ.
И ДОМ – как саркофаг закрыл от Мира очаг заражения. И никто не знает – прогрессирует ли под ним болезнь, разлагается ли потихоньку это инородное тело. Или всё замерло от невозможности ни проиграть, ни одержать победу. И только люди, обладающие разумом и сознанием – этой высшей формой материи – способны своим присутствием внутри ДОМА – если и не переломить ситуацию, то дать Земле новые силы в борьбе с этой заразой. Люди – как лекарство, как антибиотики. А что происходит с больным организмом, когда ему дают антибиотик. У него повышается температура. Борьба с недугом усиливается. ДОМ ходит ходуном, бросая в топку борьбы с болезнью людские жизни. И только когда в нём никто не живёт – становится обычным, светлым и уютным домом.
И всё это на фоне нескольких историй любви. Душераздирающих писем матери, которые можно читать просто как отдельный роман.
А что, если написать страшно. Страшно до дрожи. Переплести, переплести по-настоящему меж людские отношения и столкнуть их с совершенно немыслимым кошмаром. Столкнуть осторожно. Для начала увлекая читателя проблемами семейного быта, в котором вдруг начинают пропадать и появляться вещи. Появляться видоизменёнными. Пусть дети теряют жёлтую пластмассовую птичку с красными крылышками, а находят ту же птичку, но только зелёную и с фиолетовыми крылышками. Сами дети могут даже ничего не заметить. Но какого родителям!!! Дальше – больше. Обои оттеночки поменяют. На шторах рисуночек поплывёт. Всякие кладовочки, чуланчики, антресольки. То появляются, то исчезают. Дом большой. Сразу всё не запомнишь. Где-то пол просел. Где-то полочка книжная появилась, исчезла и снова появилась. Коридорчик взял, да и удлинился. Совсем немножечко. Ну, окошко слегка вытянулось. Дверной проёмчик вместе с дверью сузился. Глядишь, у читателя крыша и съедет. И шумовое оформление не понадобится.
А что же делает Данилевский. Он превращает роман в некоторый документальный отчёт. Или псевдо-документальный отчёт, завершающийся двумя оборотами повествовательной рекурсии, когда Нэвидсон читает «Дом Листьев» сжигая страницы и Труэнт слушает песню про «коридор».
Но и это ещё не всё. Выходит, что вся эта история с «Плёнкой Нэвидсона» является смысловым вирусом, поразившим мозг слепого старика и способного заразить любого, кто достаточно близко соприкоснётся с его великой выдумкой про плёнку о странном ДОМЕ.
Прибавим к этому ещё и пляшущий текст, превращающий пять страниц в пятьдесят, и, всё же, так хорошо работающий в «письмах матери», усиливая ощущение её безумия. «Письма матери из сумасшедшего дома» – вот, пожалуй, самая сильная и – действительно – самая страшная часть романа. Ибо что может быть страшнее человеческого безумия. Тем более, безумия прогрессирующего.
Сильные ходы? Безусловно сильные. Только все ли они нужны?!.. Просто, чтобы фантастика воспринималась реальнее?.. Но ведь подобная практика может вызвать и обратный эффект. Кстати, к сожалению, такая излишняя документальность иногда характерна и для романов Стивена Кинга, где, порой, встречаются цитаты из реально существующих периодических изданий.
Или, возможно, я просто не приучил себя читать газеты. А Стивен Кинг и Данилевский правы…
Ну просто расспросить некоторых специалистов – чего они боятся больше всего. Например, у некоторых спелеологов проявляются признаки клаустрофобии при прохождении особо узких участков подземелий. Опасность некоторых каменоломен заключается в возможности обрушения потолка, в тот момент, когда мимо твоего взора проползает твой собственный хвост. Именно потолка, но не стен, ибо вряд ли найдётся спелеолог, рискнувший обследовать полости с шагающими стенами. Хотя бы из-за проблем с навеской.
Как-то один художник заметил, что искусство – это «чуть-чуть». Развивая эту мысль, можно предположить, что ссылки на реальные факты и документы в фантастическом романе – лишь приправа к супу, способная превратиться в кулинарный молоток – вроде кетчупа или майонеза – если её количество превысит некоторую норму. А то и просто сделать блюдо абсолютно несъедобным. Хорошим примером использования псевдо-документальной съёмки является фильм «Тихоокеанский рубеж».
Однако, чего в романе действительно не хватает, так это двух – всего двух – QR кодов. «Чем ДОМ не является и на что он не похож», а также «Какая инженерная и отделочная начинка в ДОМЕ отсутствует». Пусть это будет два видеоряда из архитектурных стилей, технических устройств, материалов и фактуры. С закадровым голосом и музыкальным сопровождением.
Ну, или вообще. Пусть роман превратится в многотомный комикс с раскладными картинками, фотографиями, текстовыми заметками, QR кодами и большим пребольшим конструктором ЛЕГО в придачу. Где винтовая лестница будет удлиняться и сокращаться, лабиринты увеличиваться и уменьшаться, а сам ДОМ – от души ходить ходуном. Пусть появятся игры. Компьютерные и особенно – настольные. Большие пребольшие. Пусть будут фильмы. Фильмы и сериалы. Пусть появятся супермаркеты, парки и аттракционы на тему «Дома Листьев». Сколько творчества, сколько фантазии, сколько высокооплачиваемых рабочих мест!!!
И всё же непонятно, чем так увлекателен роман в его нынешнем виде…
Или, может быть, просто переписать роман в виде обычной книжки без картинок. И сделать его действительно интересным и захватывающем…
Ну, просто, чтобы совсем оторваться было нельзя…