4.5

Очередная вариация на тему баллады Готфрида Бюргера "Ленора". "Людмила" была первой адаптацией мрачной немецкой истории, и хоть Василий Андреевич не спал ночами и изо всех сил старался передать атмосферу, добавив чуток русского духа, тем не менее был обвинен в недостатке кокошников и сарафанов.
Потому в 1812 году автор предпринимает весьма удачную попытку закрыть гештальт рассказать читателю печальную историю Леноры, наполнив ее русским колоритом, легкой иронией и нехарактерным счастливым концом.

Улыбнись, моя краса,
На мою балладу;
В ней большие чудеса,
Очень мало складу.
Взором счастливый твоим,
Не хочу и славы;
Слава — нас учили — дым;
Свет — судья лукавый.
Вот баллады толк моей:
«Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье — лживый сон;
Счастье — пробужденье».

Баллада завоевывает сердца читателей не только, как пишут знатоки- художественным своеобразием, но как считают подобные мне дилетанты- легкостью и игривостью "звучания" при чтении. Рождественская история в которой сначала нагнетаются всяческие страхи, а потом все разрешается к всеобщему удовольствию. Неудивительно, что еще литературные критики того времени , да и современные, считают "Светлану" одним из лучших произведений Жуковского, тем более, что на кокошники, зеркала и русские традиции автор не поскупился в этот раз.