5

Неправильно ты, дядя Фёдор, “Хазарский словарь” читаешь. Ты его вне политики читаешь, а надо в политике.
На просторах интернета мне однажды попалась статья на русском языке с довольно подробной критикой Павича. Мол, он писатель массовый, Коэльо для духовно богатых. Мы это всё уже видали, у нас Кортасар, у нас Эко, зачем нам ещё какой-то мутный усатый тип, который изъясняется дурацкими метафорами. Автор даже примеры приводил, сравнивал абзацами, где он кого повторил. Дурак, в общем, этот Павич. Но незадачливого критика серб провёл так же, как и всю публику стран бСССР, которая на пике популярности писателя занималась своими делами, а не решала вопросы глобальной геополитики.
У хазар, согласно зелёной книге словаря, время течёт и в прошлое, и в будущее. Так и сам “Словарь”, опубликованный в 1984, послужил западной общественности поводом выдвинуть в конце 90-ых против Павича обвинение в националистических грехах, – а он и не стал отпираться. Да, я под хазарами сербов и имел ввиду (кому ещё откликается – берите, мне не жалко). И от своего мнения не отступлю. Так в странах НАТО Павич был мягко выдвинут из фаворитов, а безальянсный читатель остался в счастливом неведении.
Хазары – угнетаемое большинство в собственном государстве, которое, хоть и называется Хазарским каганатом, больше благоволит грекам, арабам и евреям, проживающим на его территории. Когда начинается война, греки бьются за свой народ, арабы – за свой, евреи – тоже. В мирное время все сохраняют подобие единства. Между тем каганат пытаются подмять под себя внешние силы – христианский, мусульманский, еврейский мир. Когда хазары выбирают себе веру (следовательно, подчиняются одной из внешних сил), то государство распадается. Хазарская культура исчезает, они ассимилируются с другими народами, даже принцесса Атех стала иудейкой и работает официанткой в Царьграде. Все истории объединения (сама идея странного царства, голем, созданный из частей тела еврейским рабов, Петкутин) выглядят противоестественно и заканчиваются неудачей. Еврею, мусульманину и христианину никак не удаётся собраться и спокойно поговорить, чтобы создать один рассказ о хазарских событиях. История навеки остаётся разделённой. Только ловцы снов пытаются вернуться к изначальному, первобытному состоянию божественного единения, но все их успехи так и остаются в плоскости снов, мечтаний, ведь оттуда, как и сказано в книге, ничего не вытащишь в реальность.
Хазарское царство, в котором угнетают национальное большинство, – для Павича, конечно, Югославия. Спорное сравнение, но автору, как говорится, безразлично, он так чувствует. То, что население других конфессий воевало против хазар, отсылает нас к историям о предыдущих столкновениях балканских народов и геноциде в нацистской Хорватии. Силы, которые пытаются подчинить себе сербов - это и Османская империя, под властью которой они находились долгое время, и страны НАТО, и СССР, особенно в период правления Сталина, который отправлял к Тито наёмных убийц (которых каждый раз ловили, и один Иосип даже написал другому письмо с просьбой больше не тратиться попусту). Павич, собака такая, хоть в партии и состоял, в Югославию не верил, и потому приветствовал её распад и называл “освобождением”. При этом в крайне правую идеологию он не ударяется – недаром Муавию, арабского учёного из 20 века, убивает выстрелом прикидывающийся маленьким мальчиком демон, выдающий популярные неонацистские лозунги. Другой метафорой на эту тему является история Даубманнуса, который, излечившись было от уродства, снова вернулся в прошлое состояние, когда прочитал “Хазарский словарь”, напечатанный отравленной краской. Чтение “отравленного” словаря - это чтение оного пятой точкой, из которой читатель сделает вывод, нужно угнетать и захватывать. Павичевский национализм в этой книге пытается представиться хорошим, но хотели как лучше, а получилось как всегда. К изначальным требованиям сербов в войнах в 90-ые можно было бы отнестись с понимаем, если бы эти требования существовали в вакууме, – сербские районы (а национальное разделение на Балканах достаточно чёткое) Хорватии и Боснии остаются в составе Югославии, центром который была Сербия, а Косово остаётся на своём месте потому, что является исторически сербской землёй. Но всё это вылилось в самый кровавый со Второй Мировой конфликт в Европе, конца и края которому не было видно. В многонациональное южнославянское государство Павич очевидно не верит и потому доводит до абсурда политическое устройство Хазарии, убивает своих големов и франкенштейнов, и намекает на тщетность и эфемерность работы ловцов снов, – для него братство между всеми людьми невозможно на грешной Земле.
Религиозно-философские мотивы в книге, конечно, тоже присутствуют, но про них сказано же достаточно в других русскоязычных рецензиях. Тут уже каждый для себя делает выводы. Я своё дело сделала – положила ложку политического дёгтя в бочку высокодуховного мёда. Сама по себе книга мне понравилась, хотя с автором я не согласна, - богатый язык, множество смысловых слоёв, причудливое переплетение правды и вымысла. Хоть я и не очень жалую постмодернистов, но “Словарь” настолько сказочно-абсурден, настолько по внешним признакам далёк от реальности, что не раздражает и воспринимается как игра в стиле фентези. Но не лучше ли жилось в полном мире и согласии при Тито и чем был плох самый мягкий коммунизм из всех возможных?