3.5 Страна управляемого безумия

Дисклеймер. Эту рецу я пишу для конкурса "Поляндрии". Это не мой обычный анализ или впечатления, это попытка разобраться в том, что такое этот жанр "а ля магический реализм, согрешивший с сюрреализмом", и какими именно методами подобные книги могут быть интересны.

Мошки летят изо рта Сильвии. Это факт? Кто удостоверит реальность безумца, если наблюдатели тоже безумны? Это первое правило магического реализма: происходящее безумие не удивляет, оно является частью окружающего мира, как это бывает во сне. Сон - это реальность со смещёнными правилами, безумие - это кошмарный сон, который нельзя проснуть.

Наше бессознательное не знает слов, дар давать имена предметам и состояниям был дан только нашему телу, но не душе, потому бессознательное говорит с нами образами. И образы являются сутью любого сна. Длинные чёрные тени на оранжевой земле, слишком ровные углы белых зданий причиняют боль. Нет, это не Дали, это Джорджо де Кирико, которому в том числе подражал неистовый Сальвадор. Его картины причиняют физическую боль, потому что они изображают тот сон, что почти нарушается светом сквозь больные веки, сон, который не может прерваться, так как температура не пускает тебя обратно в реальность.

Какие образы используют литературные сюрреалисты? Физические отправления, боль и смерть, секс. Это боль в кишечнике, болезнь и та одержимость, которая используется сюрреалистами за секс, это признак не реального желания, а болезненных социальных отношений. Литературный сюрреализм - это свидетельство болезни тела, это возможность подумать о своей жизни, потому что сознание давно уже расшифровало этот сон, приняв его за ваш собственный, а теперь пытается решить ваши проблемы, о которых не сообщило ваше ленивое подсознание. Читать литературных сюрреалистов - это путешествовать по подсознанию. Но у вас нет рельсов в чужую душу, потому вы наматываете круги по закоулкам собственной. Сюрреалистическая книга - это тёмное, искривлённое зеркало, которое даёт вам возможность увидеть в себе то, что слишком привычно, а потому и не было заметно.

Смысл "Комемадре", смысл жутковатого желания вслед за палачами поднять над толпой отрубленную голову или использовать руки-ноги в перфомансе, слишком очевиден, а потому и не интересен. Игра с телом (с чужим или своим) для того, чтобы достучаться до души - последний бастион тех, кто отчаялся, кто желает свободы, а так как свободы тела ему не достигнуть, он пытается достигнуть свободы души, посредством безумных плясок в окружении других безумцев.

Потому "магический реализм" так популярен в Латинской Америке, потому он так популярен среди тех, чьи тела привязаны к не самой лучшей реальности, а потом хочется сесть на поезд, устремляющийся в страну, где нет границ. Яркие образы одного безумца, который высыпал на торговый лоток свои буквы безумия, отразятся в сознании читающих, их души выучат некоторые новые слова того языка, который поймут их клетки-тела. В этом языке нет слов "блаженство", "ещё", "экстаз". Но достаточно и слов "боль", "хватит" для тех, кто был раннее немым. Поезд, кружащийся по душам, не едет вверх, не отращивает крылья. Желание узнать, что находится по ту сторону смерти, или создать идеал искусства - не ведут на небеса. Выхода нет - надпись на дверях того подземелья, где бесконечно по кругу ходят поезда.

Танец ради танца, у танца нет цели. Сюрреалистическая книга - это попытка встряхнуть волосами и отдаться на волю звуковых волн, на волю несущих образов. Лишь я, глядя на прыгающих танцоров, мысленно приговариваю "Взлети! Взлети!". Лишь мне нужна цель, моя душа алчна и хочет большего. Другие пьют сюрреальность, как пьют дикую музыку - маленькими глотками, отдавая дань терпкому вкусу. Вкус, который они ощутили, останется при них, когда сок комемадре уже уничтожит воспоминания. Мне же мучиться от жажды, повторяя "Мало! Мало!", в каждой сюрреалистической книге разыскивая светящиеся глаза ангелов, пожирающих насекомых, желая не разок пройти на сторону души, а захватить хрустальный мост, связывающий две половинки нашей личности.