2 "Мое знание мира состояло из гребаного ада, гребаного ада, гребаного ада, который не поддавался разложению на детали, деталями на самом деле были сами эти слова."

«Молочник» Бернс — настоящий прорыв в современной литературе и зачем вам знать о событиях, происходивших в Северной Ирландии в 70-е. Так представляют книгу на сайте "Эксмо". На самом деле никаких указаний на время в книге я не нашла, кроме одного:

За этим последовала «Кто боится Вирджинии Вульф?», которую они сами выбрали, я ее не выбирала. Меня это ужасно раздражало – переместиться в двадцатый век, но я обнаружила, что мелких сестер интересует не диалог или сюжет, а сказочное название, и они просто хотели слышать его снова и снова.

Судя по этому, действие всё же происходит не в ХХ-ом веке, а поближе к сегодняшнему дню. Но даже если это было и в 70-ые - это всё равно не жизнь, а чистейший ужас. Конечно, при условии, что книга описывает жизнь этого неназванного города, поделенного на враждебные районы, правдиво, а не нагоняет мути ради того, чтобы стать неповторимой и достойной Букера.

Я с самого начала увязала в книге, как в клее. Расчитать, долждаться хоть какого-то отклика в душе не получилось. Сложно сопереживать героям, да нет - просто персонажам, какие они герои? - у которых даже нет имён: третий зять, мелкие сёстры, наверный ( в смыле вроде да, но не точно - и так со всем и всеми в этой книге) бойфренд. Единственное, что могу в этой книге оценить высоко - работа переводчика. Фразы, не умещающиеся в страницу, переводить, не теряя связи слов, - дело нелёгкое.

По существу, это была ментальность коробки с игрушками, игрушечного поезда на чердаке, игрушечных солдат на игрушечном поле боя, а в случае государства и военных, конкретная любимая игрушка, которую они часто извлекали из коробки, называлась «комендантский час», подразумевавший, что если ты его нарушишь без разрешения после восемнадцати часов, а иногда и после шестнадцати часов, то без всяких исключений, невзирая на лица, тебя пристрелят без предупреждения.

Что странно - не вызвала у меня никакого отклика и девушка, от имени которой ведётся повествование, или лучше назвать это просто потоком мыслей. А ведь она от этой поистине средневековой серости, тупости и упёртости окружающих спасается книгами, чтением на ходу. Но и это оказывается в её мире признаком некой неподходящести своему месту и времени.

Я сто лет, с начальной школы, предупреждала тебя: откажись от этой привычки, за которую ты так цеплялась, а теперь, подозреваю, стала ее рабой – это чтение на ходу у всех на глазах». – «Но…» – сказала я. «Неестественно», – сказала она. «Но…» – сказала я. «Такое поведение деморализует других», – сказала она. «Но… – сказала я. – Но… – сказала я. – Я думала, ты опасаешься за меня из-за машин, из-за того, что меня может сбить машина». – «Не из-за машин, – сказала она. – Это более стигматично, чем машины. Но теперь уже слишком поздно. Общество уже поставило тебе диагноз»

Не хочу сказать, что книга плоха. Но ко мне она не достучалась. А по ощущению - и не пыталась, поглядывала на себя с гордостью: видали, а у меня Букер...