5

Дорогие литовские братья! Мы - те русские, которые с вами. Простите нас!
Фашисты из КПСС во главе с их президентом потому так держатся за вашу землю, что их скоро погонят отовсюду...

Когда я выбирал, какую же книгу мне слушать в исполнении Леонтины Броцкой (к которой кстати почему-то испытывал какое-то предубеждение, совершенно не оправдавшееся в итоге – книга не просто была начитана хорошо, это был случай стопроцентного совпадения чтеца с книгой), я отверг очередную книгу не так давно читанного Гранже, отверг что-то саркастическое из-за комментария, что у Броцкой не выходит сарказм, и в итоге остановился на мемуарах Петрушевской: после некоторого переедания научной фантастики в виде двух подряд прочитанных книг Рейнольдса мозги требовали пищу посерьёзнее. О Петрушевской до сих пор я имел довольно смутное представление, но коннотации были положительные: знал, что она рисующая, что она делает шляпки (впору вспомнить ту знаменитую фразу, не помню откуда, что если человек любит какую-то там вкусняшку, то о не может быть плохим человеком – вот и тут: если человек мастерит шляпки, то… ну вы поняли). У меня даже имелась книжка её сказок, которую я начал читать однажды, когда был в Липецке, но потом уехал, а книжка осталась едва начатой. С другой стороны комментарии большинства комментаторов рутрекерской раздачи чуть было не заставили меня отказаться от мысли брать книгу: вкратце они сводились к двум пунктам:
1. Петрушевская пишет сплошную антисоветчину (в этом предложении меня напрягло слово «сплошная», перебор в любой теме – это перебор);
2. Петрушевская ужасный человек, она топит в грязи окружающих, а себя постоянно обеливает и оправдывает.
Забегая вперёд, скажу, что оба пункта – даже не передёргивание — чистая ложь. Я так и не понял, кого там Петрушевская утопила в грязи. Может быть, чиновников, запрещающих постановки спектаклей, которых даже не смотрели? Или ораву бессердечных школьников, устраивающих охоту на маленькую девочку? Об этом явлении, столько раз доставлявшем ей неприятности, она вообще пишет бесстрастно, почти как о должном и вообще в третьем лице, нет там ни нюней, ни жалоб, ни розовых соплей. А может быть, она поливает грязью людей, о которых так тепло пишет – обычных людей, встреченных в автостопе, коллег – драматургов, сценаристов, режиссёров и актёров театров, для которых писала пьесы? Ну знаете, видеть в белом чёрное тоже, конечно, можно, если с мозгами нелады… С оправданиями себя тоже туго: более искреннего описания собственных недостатков, не-увиливания, я ещё не встречал. Если она пишет о лени – то это настоящая лень, описанная к тому же с таким сарказмом (который отлично исполняет Леонтина Броцкая, не читай, что пишут комментаторы, называется), который дай бог, чтобы каждый мог к себе самому применять. С антисоветчиной же… и что есть антисоветчина? «В СССР было всё плохо» - это антисоветчина? Такого вы у Петрушевской не найдёте, потому что она пишет о бурлящей культурной жизни, о талантах, об огромном количестве талантов. Которые тащем-то были в СССР, были порождением СССР. Кто же виноват, что чем человек образованней, тем яснее и отчётливее ему видны недостатки строя? Я не знаю, честно, в каких таких светонепроницаемых розовых очках находятся комментаторы раздачи, которые к тому же комментируют это сейчас. Не тогда, когда не было интернета и книги можно было брать только в библиотеке, а сейчас! Мои предки очень со скрипом признавали, что да, были репрессии, и с гордостью в голосе заявляли, что у них никого репрессированного не было, что их всё устраивает и что они всем довольны. Бабушка была очень правильная, порядочная (в смысле соблюдения общественного порядка и законопослушности), и отлично вписывалась в систему. Знал сверчок свой шесток, не ведал, что за ним. Крестьяне в корнях – прабабушка так и оставалась полуграмотной до конца жизни — что они могли знать о расхождениях системы с гуманистическими принципами и свободами. Но даже и в моей семье библиофилов не могли не замечать следы этой немощи системы, когда вместе с одной стоящей книгой тебе доставался ещё десяток макулатуры. Даже и моя правильная бабушка видела различие между людьми и системой: она так и не вступила в партию, поскольку у неё на работе люди, числящиеся в партии были довольно подлыми, и она не хотела иметь с ними ничего общего. И что, говорить об этом – значит, писать антисоветчину? Ну-ну.

Читая о том, как Петрушевская сдавала госы (на моём же журфаке?! Ностальгия! Молодой Засурский?! Старичок читал у нас лекции, я ещё застал его деканом!), я просто подпрыгивал от радости: ведь если она высказала экзаменационной комиссии, что все эти сведения в госах бессмысленны и бесполезны, то я экзаменационной комиссии заявил, что мне не стыдно списывать, но было бы стыдно, учи я этот бессмысленный и бесполезный вал информации (я пытался выучить, но спустя каждые три вопроса абсолютно стиралось из памяти всё вызубренное до них). Ей поставили 3, мне – 4, только потому, что комиссия решила никому не ставить тройки, билет я совершенно не знал.

Одна моя преподавательница, учительница экономики, старушка-подружка, считает, что я поздно родилась: по её мнению, моя эпоха – 60-е. В культурном и литературном плане я, безусловно, там. Я зачитывался пьесами Арбузова, Горина, Зорина, Брагинского, поэтому всё, что Петрушевская пишет о театре, о взаимодействии драматургов с режиссёрами, для меня было дико интересно, не говоря уже о сплошных знакомых именах и названиях. После этой книги захотелось пересмотреть всего Норштейна, пересмотреть Историю лошади, прочитать всё у Петрушевской… Вспоминаю один из желчных комментариев а-ля «я люблю всё у Петрушевской, но если вы любите её как я, не читайте мемуаров – она сволочь», — что ж, если вы «любите всё у Петрушевской», но при этом вам не нравятся предпосылки, побудившие её это «всё» писать, значит, вы нихрена, ровным счётом нихрена у неё не поняли.

ПыСы. К сожалению, строчки из открытого письма Петрушевской сейчас, когда недобрая половина страны резко отупела, повторить невозможно.
ПыПыСы. К сожалению, текста книги в виде текста в сети нет, поэтому в рецке всего одна цитата, а не больше, как мне бы хотелось. Мечтаю теперь эту книгу найти в бумажке, если вдруг кто где увидит - сразу звоните!