5

«Первое второе пришествие» прочитано сразу после «Последнего искушения» Казандзакиса. Собственно, изначально и задумывалось читать их в паре, чтобы сравнить и найти сходства и различия между двумя такими далекими друг от друга авторами, пусть и пересказывающими одну и ту же историю. И разница есть, и разница эта принципиальна. Сравнительным анализом заниматься не буду (но, признаюсь, очень хочется), скажу только о Слаповском и о том, как он душу мне вынул своими простыми, сдержанными, негромкими словами.

Прежде всего, эта книга даровала мне ясное понимание того, что же такого должно быть в герое, чтобы за ним пошли. Проповеди, доброта и всякие разные другие моральные качества – это прекрасно и должно быть, но главное – он должен нравиться. Во всех и любых смыслах этого слова: женщины должны хотеть с ним спать, мужчины – водки выпить, люди должны желать следовать за ним – не как за Спасителем, как за человеком. И с Христом Слаповского так же было – до того, как он осознал себя Мессией (и осознал ли до конца вообще?), до того, как другие об этом узнали и кто-то даже поверил, до всего. Просто был такой Петруша Салабонов – не бог весть кто и не самый лучший, но тянуло к нему.

И дальше. Пишет Слаповский выше всяких похвал. Христос-то его из убогой российской глубинки, и если бы писал автор чуть иначе, с большой долей вероятности получилась бы чернуха. Но нет – его фразы так спокойны, так обыденны именно потому, что вся эта грязь и гниль, темнота и мерзость привычны и какого-либо эмоционального отклика осуждения и ужаса не то что не заслуживают – не вызывают уже. Потому что там все так живут. И это не значит, что картинки Слаповского меня не трогают. Еще как, и спасибо автору, что не нагнетает и не спекулирует.

И именно тут, представьте себе, появляется Спаситель. Более того, здесь он родился, здесь же и рос. В меру работал, в меру выпивал. Женщин любил, и они его любили. Красивый, силы необыкновенной. И добрый. Хороший человек, конечно, но откуда там Богу взяться? И вот главный вопрос, которым мучатся окружающие Петрушу, – поверить или нет? И если поверить, спрашиваю уже я, то как смириться с тем, что его не станет, что он должен умереть? Потому что Петра Салабонова как никого хочется оставить в живых, и черт с ним с предназначением, с этим «так должно быть» и с этим спасением человечества. Все равно они не заслуживают его, эти люди – ни спасения, ни Спасителя. Этот Мессия сам настолько человек, настолько живой, что оживляет собой все: и полумифическую фигуру Иисуса Христа, и саму историю, которая без такого вливания свежей крови и мысли не затрагивает. И браться писать о таком можно только в случае абсолютной способности на такое оживление и одушевление. И Слаповский оказался способен.