5 Обнаженное сердце чёрного Ворона

Для коренной ломки, причем одним махом, всего мира человеческой мысли необходимо лишь написать и опубликовать очень маленькую книжку. У нее должно быть простое заглавие – всего два слова "Обнаженное сердце"...
Э. А. По

Тускло освещая бессонный сумрак тлеющего камелька моего сердца, лунной иллюзией, сотканной из матовых бликов, невесомый гость парил у чёрного бездонного зева моего окна. Он бледно мерцал сквозь тьму, неловкими пальцами срывая чёрную шелковую ленту с пухлой пачки табачных страниц, искорёженных пеплом сгоревшей жизни. Нервными жестами он вскрывал откровения, выполненные неразборчивым почерком судьбы, и небрежно отправлял их в моё сердце. Детство, отрочество, юность, молодость, смерть… Все искры обликов безликих строк яростно воспылали во мне! И, когда последняя, выцветшая страница скрылась в недрах моего сердца, вспыхнувший очаг разорвал мрак с подлинной жестокостью утра… Ворон, лощеными крыльями всплеснул чёрный жемчуг росистых слёз за окном... Улетел... На подоконнике осталось алое обнаженное сердце Э. А.По. Примерещилось?..

Чёрный Ворон всемирной литературы продолжает волновать воображение таинственным взором блестящих глаз, манящих из глубины пыльных вековых фолиантов. Химеры, возрождённые к жизни взмахом лакричных крыльев дьявольской фантазии, бессмертными фантомами подсознания извиваются в одах великому Танатосу, сладко усыпляя непрочный страж человечества – Разум. Сквозь эхо магических песнопений, Э.А. По воплощает себя подлинным художником Красоты. Всеобъемлющей Красоты Отчаяния и Смерти. Познать его гений не представляется возможным… Приближение к сущности автора посредством биографического исследования путеводных волн жизни внушает надежду на поверхностное понимание. Питер Акройд позволил робко прикоснуться.

Чело Эдгара Алана По было отмечено крестом Рока. Казалось, первый его вдох наполнился тлетворным испарением смерти. Последняя стала путеводным факелом, осветившим гулкий тоннель безнадёжного существования. Она же свободно прервала каторжную цепь его безжалостной судьбы. Предсмертное ложе всей жизни Э.А.По покрывал мрачный полог, расшитый чёрным шелком: Nevermore… Вечный сирота, льнущий к теням, лишённый материнского тепла родовым проклятием чахотки, По влачил холодную печать одиночества до… смерти. Второе дитя театральной четы Элизы и Дэвида По воплощало хрупкий бутон многогранного таланта преображения. Иллюзорный ли карнавал театральных масок генетическими толчками понукал пульс По к безобидным превращениям на бумаге? Возможно. Он был даровитым лицедеем. Иногда, образно играя с зеркалом, он намеренно терял собственный облик. Nevermore?… Волей слепого случая, маленький чернокудрый принц, которым его прозвали современники, По стал ещё и Алланом, чтобы вторично стать сиротой отречения в ледяном склепе сердца живого приёмного отца. Nevermore… Хлесткие пощечины его искренней вражды нанесли кровавые увечья личности писателя... Не отсюда ли кадетская шинель, стеснительно обнимающая худой скелет унылой вешалки в шкафу юного По? Стремление занять крошечный пьедестал значения в презрительных глазах названного отца подстрекает Эдгара избрать военную форму средством творческого самовыражения? Может быть. Но подлинным щитом на жизненном полигоне По предпочтёт чёрный фрак мрачного литературного Ворона, в котором он сыграет только себя…

Силуэт Э. А. По, освещённый точками многогранных изысканий П. Акройда, объемной тенью предстал на авансцене мыслей. Вечная борьба за положение под безучастным небом не избавляла По от предначертанных испытаний. Но гений, пожертвованный ему судьбой, заставлял дышать. Магический дар творчества нежно порабощал необходимостью облечь нагие мысли в дивные полотна поэтического мировоззрения. Все амплуа журналистики, примеренные Эдгаром Алланом По, были лишь аллюзиями попыток обрести себя в роли писателя. Но так ли предсказуема его история? Обладатель угрюмого нрава, произрастающего из благодатной почвы тотального одиночества в юдоли капитальной бедности, меланхоличный Э.А. По, влекомый перстом упрямого беса тщеславия, болезненно сносящий коварную критику, страстно стремился овладеть хрупкой фигуркой писательской Фортуны. И могущественный рычаг воображения, запущенный в стремительное движение, рождал искристые алмазы, не требующие дополнительного шлифования. Впрочем, По надменно замечал, что правильный творческий фокус состоит из грамотной дозы воображения, впрыснутой в жилу сложного математического расчёта потребностей рынка идей. Но нижеследующая цитата, приведённая Акройдом, несколько меняет оттенок мыслей автора. Призванием По было получать удовольствие от воздаяния идолу своей необузданной фантазии:

Поэма, как я думаю, может быть противопоставлена <...> в том смысле, что непосредственная её задача – наслаждение…

Бремя По, состоящее из фатальной склонности к возлиянию и инфантильной южной беспечности возложилось на крылья двух балтиморских ангелов – Марии Клемм и Вирджинии (вечная Virgo?), его маленькой бледной Сисси. Всю жизнь чёрная метка Э.А. По привлекала юность в кровавые сети чахотки, чтобы отразить лики Красоты высшим художником искусства – Смертью. Nevermore!.. Печальный взгляд писателя воплощал символическое зеркало всех тягот судьбы, довлеющих над его сердцем. Может, потому оно было так болезненно обнаженным?..

Одинокий скиталец лабиринта отчаяния Э.А. По обрёл себя после пробных 40 лет жизни. Nevermore… Атанасия подарила ему крылья бессмертия. Предтеча символизма, законодатель романтической литературы, апологет готической прозы создал бесценное наследие многовекового воображения... Его неровный пульс горячей лавой струится в алых строках… Смерть покрыла обнаженное сердце чёрного Ворона холодными поцелуями, вдыхая вечную жизнь в гений пера Э.А. По. Forever…