5

Мало того, что мы дилетанты в собственной жизни, нас ещё то и дело заставляют чувствовать себя запасными.

Фолкнер говорил, что эпитафия писателю должна быть такая: "Он писал книги, а потом умер".

...искусство и религия будут всегда оказываться рядом благодаря абстрактным существительным, связанным с обоими: истина, посвященье, воображение, сочувствие, нравоучение, трансцендентальность.

Среди разгула худлита бывает приятно набрести на такую вот книгу: эссе о смерти, умирании, страхе смерти или страхе умирания, Боге, искусстве, писателях, философах, императорских пингвинах, музыкантах, родных писателя, о нём самом, о птичке, влетевшей из темноты в освещённую залу и тут же улетевшей в темноту. И всё это объединено одним словом: биография. Да, писатели мастера писать биографии, в которых фактография не имеет большого значения, а как иначе? Не для википедии ж пишут... "Биография" Барнса, как "биография" Милна, "Слишком поздно" - о себе, конечно, но не факты, а мысли, переживания, через себя пропущенные истины, поиски истоков себя-писателя. Отвлеклась... Пардоньте))

Мне также следует предупредить вас, что в этой книге будет полно писателей. Большинство уже покойники, многие - французы. Один из них - Жюль Ренар, сказавший: "Именно перед лицом смерти мы особенно часто обращаемся к книгам". Будут здесь и композиторы. Один из них - Стравинский, сказавший: "Музыка - лучший из известных нам способов переваривать время". Эти творцы - эти почившие творцы - мои ежедневные собеседники, но также и мои предки. Я на самом деле их наследник (могу предположить, что мой брат подобным же образом относится к Платону и Аристотелю). Возможно, непрямой или незаконный - внебрачное дитя и всё такое, - но я тем не менее претендую на родство.

Мне нравится Джулиан Барнс. Нравится его откровенный, не без известного цинизма, юмора и и самоиронии, разговор с читателем. И всегда актуальная тема: ведь известное "помни о смерти" не обязательно значит "бойся смерти" или "думай о смерти", вполне возможно - не забывай, что всё не навсегда. Как мне кажется)) Интересно, что автор начинает этот разговор на пороге собственного 60-летия, т.е., более пятнадцати лет назад, и, как понятно из более поздних его книг "Предчувствие конца" и "Одна история", тема воспоминаний и смерти, не перестают его интересовать до сих пор. (С большим нетерпением жду его новой книги "Элизабет Финч").

Раньше, когда я был "просто" читателем, я был убеждён, что писатели, в силу того, что они пишут книги, в которых есть правда, и описывают мир, и заглядывают в человеческие души, и способны постигнуть и частности и целое, и воспроизвести и то, и другое в свободной, но в то же время структурированной форме, - что они всё понимают и, соответственно, должны быть более чувствительными, а также менее суетливыми, тщеславными и эгоистичными, чем другие люди. Потом я сам стал писателем, стал знакомиться с другими писателями и наблюдать за ними, и пришёл к выводу, что единственное различие между ними и другими людьми, единственное их преимущество состоит в том, что они лучше пишут. Наверное, они чувствительные, восприимчивые, мудрые, способные обобщать и детализировать - но только за своими столами и в своих книгах. Отправившись же на поиски приключений в реальный мир, они обычно ведут себя так, будто все их глубокие представления о человеческом поведении застряли в печатной машинке. Впрочем, писатели здесь не одиноки. Частная жизнь философа - много ли в ней мудрости? "От того, что человек философ, мудрее он не становится, - отвечает мой брат. - Хуже того, в свое полупубличной жизни они проявляют куда меньше здравого смысла, чем представители других академических профессий".

К каким же выводам приходит мистер Барнс, учитывая все приведённые в книге анекдоты, истории, цитаты, высказывания, воспоминания и мнения? Не скажу. Не из вредности и от непонимания, всё проще: если скажу, то стану тем самым "последним читателем", который, как понятно, никому не рекомендует читать эту книгу и кому автор настойчиво предлагает "с***стись в туман" - пардоньте, это цитата.)) Читайте. Ибо никогда не вредно подумать о действительно вечном. (Главный вывод автора вынесен в заглавие книги. Трудно не заметить, правда?)