3 "Я полюбил Карелию, ее глаза цвета Онего и таящуюся в них глубину, и вдруг понял, что быть в двух местах невозможно."

И всё-таки при всей своей любви к Карелии пан Мариуш не удержался от возможности быть в двух местах сразу: в доме над Онего и своём дальнем, сложном, внутреннем пути, спотыкающемся о дзен, японскую поэзию и существование или не существование не совсем стандартных отношений между Есениным и Клюевым. Скажу честно: та часть дневника, которая посвящена именно жизни возле чистейшего озера, чище Байкала, между прочим, где рубят дрова, таскают из проруби воду и чистят рыбу, мне очень понравилась. Образ календулы, прихваченной первым морозцем, не отпускает.
И рассуждения о политике, культуре, древних традициях - куда ни шло. А вот поиски "внутреннего" я бы прочитала в другом месте и под другое настроение, поскольку к теме Карелии они никакого отношения не имеют. Но, может быть, автор настолько "стал русским", что запросто может начать за здравие, а закончить за упокой.

На самом деле книга на меня произвела впечатление именно силой любви писателя к северному краю, который ему не родной ни речью, ни пейзажами, ни людьми. Но дневник - такая форма, которая не позволяет долго держаться одной темы, иначе читатель заскучает.

Чтобы написать что-то осмысленное о России, надо прожить здесь не менее десяти лет. — А потом добавил: — Только тогда уж писать не захочется.