5 Да здравствует жажда знаний!

На что готов пойти автор, чтобы его рукопись прочли и опубликовали? Стоит ради этого проплыть по Тихому океану восемь тысяч миль на плоту, изготовленному по древнему описанию еще более древних реалий? Очевидно, нет. А ради утверждения истины? Очевидно, да.

Когда маститый этнограф ознакомился с тезисом Хейердала о том, что некий народ из Южной Америки приплыл в Полинезию на плотах полторы тысячи лет назад, вид у старика-ученого был, как «у Деда Мороза, если бы кто-нибудь сказал, что следующий Новый год придется на 1 мая».
«- Ну что ж, попробуйте пройти из Перу до тихоокеанских островов на бальсовом плоту», - сказал он.

К тому времени Хейердал уже потратил добрый десяток лет, проводя сравнительные исследования Полинезии и Южной Америки по всем направлениям. Он нашел подтверждения своей теории в самых разных областях, от лингвистических до ботанических, не говоря уж о культурологических. Но на все его доводы ученое сообщество, даже не вникая в суть, повторяло: на плоту через Тихий океан? Невозможно!

Они не оставили Хейердалу выбора. Переплыть Тихий океан было единственным способом заставить ученых прочитать, наконец, рукопись «Полинезия и Америка, к вопросу о древних связях». А там, чем черт не шутит, какое-нибудь издательство возьмётся опубликовать ее.

Прежде, чем добраться на настоящего океана Хейердалу и его команде пришлось переплыть океан бюрократический. Их носило из страны в страну, по коридорам университетов, президентских дворцов, министерств, управлений, однажды занесло даже в Пентагон.

В наш деловой век для похода на плоту надо истратить не меньше полпуда бумаги. Законы и постановления связывали нас по рукам и ногам, надо было распутывать один узел за другим.
- Бьюсь об заклад, что наша переписка потянет десять килограммов, - сказал однажды Кнют, тоскливо глядя на пишущую машинку.
- Двенадцать, - сухо ответил Торстейн. - Я уже взвесил ее.

Вообще, бОльшая часть трудностей случилась еще до отплытия. Неимоверных усилий стоило Хейердалу и его команде найти финансирование, экипировку, те самые бальсовые бревна:

Нам объяснили, что теперь большие деревья можно найти лишь в дремучих лесах в глубине страны.
- Ну что ж, отправимся туда и срубим их сами, - решили мы.
- Это невозможно, - последовал ответ властей. - Только что начался дождевой сезон, лесные дороги непроходимы: грязь, вода. Если вам непременно нужны бальсовые бревна, приезжайте в Эквадор через полгода, когда кончатся дожди и просохнут дороги.

И чтобы добыть место для строительства плота, пришлось добиваться встречи с Президентом Перу, которого простые смертные до тех пор могли видеть лишь по телевизору.

А когда плот был построен в полном соответствии с древними источниками, все специалисты, которые пришли посмотреть на него, в один голос сказали: невозможно! Невозможно плыть на нем через океан. Только непоколебимая уверенность команды «Кон-Тики» (все сплошь — сухопутные крысы, кстати сказать) в том, что древние люди совершили аналогичное плавание (уверенность, базирующаяся на исследовательских фактах!), дала возможность спокойно принимать все ужасные пророчества и в назначенный срок выйти из порта.

Про путешествие по океану Хейердал пишет так, что хоть завтра собирайся и плыви: такое это, братцы, увлекательное, а главное, безопасное мероприятие, рассекать океан на плоту:

Естественно, мы волновались, даже слегка оробели, когда увидели грозную тучу и ощутили ее дыхание. Но вот разыгрался шторм, и оказалось, что «Кон-Тики» играючи перелетает через любую волну. И поединок с непогодой вылился в увлекательный спорт, мы любовались яростью океана, с которой наш плот лихо справлялся, пробкой взлетая на гребни волн, так что бушующая стихия все время на несколько дюймов не дотягивалась до нас. В шторм у океана было много общего с горами. Как будто буря застигла нас среди голых седых вершин. Хотя мы находились в сердце тропиков, пляска плота на волнах, в вихрях водяной пыли, напоминала нам скоростной спуск по исчерченному сугробами склону.

Кстати, о команде Хейердала. Всего на «Кон-Тики» было шестеро — потому что с таким количеством людей удобно распределять вахты. Пятеро норвежцев и один швед. Двоих Хейердал знал давно, про одного имел кое-какие сведения, а двоих не знал вовсе. Как, например, Бенгта Даниельссона:

Я знал о нем только, что он ученый и что он явился в Лиму из дремучего леса. Но если швед решился в одиночку идти на плоту с пятью норвежцами, значит, он не трус.

И между собой никто знаком не был до экспедиции. Однако в книге нет ни одного упоминания о том, что хотя бы однажды на плоту произошла какая-нибудь стычка.

Описывая путешествие на «Кон-Тики», Хейердал создает образ монолитного «МЫ», хотя и с отвлечением на отдельных персонажей (при этом нисколько не выпячивая свою персону). Впрочем, у них не было никакой возможности для иного, немонолитного, поведения. А может быть, все они были достаточно флегматичны, чтобы спокойно выдерживать друг друга и обстоятельства. И уж совершенно точно, они подошли к своему решению принять участие в экспедиции с крайней ответственностью. Показательно, например, что разговоры о суше затеваются уже тогда, когда полинезийские острова стали различимы невооруженным глазом:

Ночью Бенгт заявил, что соскучился по столу и стульям, дескать, уже все бока протер, читая лежа. А вообще-то он был даже рад, что мы промахнулись на этот раз, ему еще осталось прочитать три книги. Торстейну вдруг захотелось яблока, а я проснулся среди ночи оттого, что ощутил чудесный запах котлет с луком. Увы, это была всего-навсего чья-то грязная рубаха.

И главное, всех до невероятности увлекала цель экспедиции.

Хейердал убедился (и убедил), что океан перестает быть враждебной стихией, если с ним не бороться, а в нем, с ним, им жить:

И чем ближе мы соприкасались с морем и его обитателями, тем лучше его понимали, тем увереннее себя чувствовали в нем. Мы прониклись уважением к первобытным людям, которые жили в Тихом океане, жили Тихим океаном, а потому воспринимали его совсем не так, как мы. Спору нет, мы определили солевой состав, дали тунцу и корифене латинские имена. Древние до этого не додумались. И все-таки, сдается мне, их представление о море было вернее нашего.

Текст Хейердала организован замечательно гармонично. Ничего лишнего. Никаких стилистических перекосов (я читала в переводе Льва Жданова). Ничего, что не относится к делу экспедиции. Вторая мировая война упоминается в первой главе как досадная помеха, прервавшая исследования Тура и отсрочившая появление его теории.

Автор лаконичен (в книге всего 200 страниц), абсолютно не зануден, точен, от него веет спокойствием и уверенностью. Замечательное чувство юмора. Напоминает немного Даррела. А местами — настоящая поэзия:

Кругом вздымались угольно-черные валы; мириады ярких звезд перемигивались с фосфорицирующим планктоном. Все ясно, все просто, есть ночь, есть звезды — больше ничего. 1947 год до или после рождества Христова, какая разница? С небывалой силой ощущали мы полноту жизни. И сознавали, что вот так, даже еще насыщеннее, жили люди до эры техники. Время перестало существовать, все сущее было таким и будет всегда, поток истории, влекущий нас, вливается в этот безбрежный девственный мрак под звездным роем. Из моря медленно всплывал «Кон-Тики» и опять пропадал за черной громадой волн. Свет луны придавал плоту необычный вид. Огромные блестящие бревна с гирляндой водорослей, квардратный силуэт варяжского паруса, косматая бамуковая хижина, озаренная тусклым светом керосинового фонаря, будто картинка из сказки. Плот поминутно исчезал за черными валами, но тотчас появлялся вновь, четко вырисовываясь на фоне звезд, и с бревен срывались серебристые струи.

И масса, прорва интереснейших сведений — о жизни на плоту в океане, о морских обитателях, о древних народах, об изготовлении тех самых каменных исполинов на острове Пасхи... Никакой журналисткой истеричности в погоне за сенсацией — лишь факты и логика. И вера в человека.

«Экспедиция Кон-Тики» - это панегирик Человеку, Желающему Знать. Его надо обязательно читать. Есть, правда, неплохой (и свеженький) фильм «Кон-Тики». Но книга много лучше.

P.S. Теория Хейердала была принята ученым сообществом только в 1961 году.

Источник