3

Надо заметить, что я не люблю писать рецензии на поэтические сборники вообще, да и те, что есть рецензиями можно назвать только с большой натяжкой. Всё-таки поэзия — это настолько иное существо (да-да), настолько вне обычных систем оценок, что устраивать, скажем так, — судилище, не то, чтобы непозволительно с моей точки зрения, но подход если не обязан быть исключительно субъективным, то крайне желателен. Конечно, речь идёт о настоящем творчестве, а не о величинах и событиях в духе vero4k’и Полозковой, Вознесенского, прочих демиургах вроде Вовы Вурхиза. И всё это вступление я пишу для того, чтобы люди с этой сборочкой незнакомые, примерно представляли те чувства, которые я испытываю, закрыв последнюю страницу книги.
Чем-то сборник напомнил мне номера «Иностранки», где рядом с Кортасаром прекрасно себя чувствует такая дрянь, что волосы дыбом. Вот вам пример: с одной стороны — это же прелесть, что такое, друзья мои!

В этой стране окаменелого плача
грозы колотят в черные барабаны
и соколы за неподвижные крылья прибиты
к высокому хрусталю мрачного неба.
О, кто ты, прерывисто рыдающий призрак
со сломанной шпагой, с сумеречными очами
и со спутанными волосами утопленника?
Каменная глыба, спящая под солнцем, покрыта
золотистым мохом и серым лишайником,
но она вздыхает древней грудью, мечтая
об огненных ласках первозданных бурь.

И прелести этой в книге моря, довольно лишь открыть её. Но с другой, открыв, видим мы, как сокрушительный в своём победном шаге Коммунизм ласкает отеческим взором дорогие каждому жителю Латинской Америки земли Киргизии (я не сошёл с ума, что страшно), Днепр, обличает капиталистов слепленных из жира и прямо заявляет: «в СССР нет белых и чёрных людей, а есть Братья».
Нет, кто-то скажет, и где-то я соглашусь (книгу в тираж пропихнуть много легче, когда есть Киргизия и Днепр): «Надо учитывать год!», но давайте откровенно, на кого даже в Союзе Советских такого рода творчество было рассчитано? На сознательных рабочих-активистов «заказывающих „Девятую“ Бетховена» («Сеня, не…» ну, вы знаете продолжение этого анекдота)? На знатных хлеборобов, изучающих Маркса в свободное от борьбы с израильской военщиной время («как мать говорю, и как женщина»)? Насколько я помню, читатели стихов на высокое звание претендующих, сожжением творчества Леонида Ильича дорогого развлекались. Смешно и нелепо думать, что диссиденты могли проникнуться величием Союза посредством прочтения совершенно дурацких и откровенно пошлых од во здравие самой передовой страны в мире. Надежда, конечно, есть, что редактор напихал всех этих борцов с буржуазной гнилью для смеха, тогда честь ему и хвала, тогда спасибо, насладился. Мечты, мечты, наивность.