– В вашем личном, мой друг, нет ничего личного, – перебил Розенкранц. – Все, что вы считаете «своим» – это обрывки чужих историй, собранные вместе вашим мозгом…
Transhumanism. Inc. Виктор Пелевин

Отнюдь не читала, но знала же, знала, что первая же рандомная из цитат, любовно выписанных скорострельными лайвлибовцами, идеально впишется в эпиграф! Страйк. Но фокус-то нехитрый: непобедимое наше всё в солнцезащитных очках всякий раз, когда сочиняет ежегодный отчёт «как устроен этот мир посмотри», становится мутным и неотменимым, что твой дельфийский оракул — знай себе толкуй в нужном направлении, поглубже вдохнув выхлоп коллективного бессознательного. Хотя, казалось бы, где безотказный и не отмеченный на картах ПВО, про которого до сих пор известно в основном, что про него хватит уже сколько можно про него в рецензии на другую книгу, и где обаятельнейший и нелепейший (окончание est) англичанин с почти эталонной мягкой безуминкой, в мягком шарфе, в мягкой и смущенной редкими контактами с бритвой Оккама щетиной на фирменном мягком подбородке, с прической «что выросло, то выросло, а это надо причесывать?» и квазинаивным мягким взглядом широко распахнутых после первого просмотра монти пайтона туманно-альбионных глаз — раз и навсегда. И правда — где? Возможно, всё ещё бродит по Португалии (гранд тур для джентльменов не отменили оказывается) с путеводителем от Сарамаго в кармане мягкого кардигана, раздумывая: не разминается ли вулкан Кумбре-Вьеха прежде чем окончательно превратить Европу в тысячелетнее болото? Надеть ли сегодня пальто на грустного терьера или дождя-таки не будет? Брать ли с собой полотенце или в основном безвредна? А вот эмодзи стоит — правда ли это воздушный поцелуй или призыв срочно поедать куриные сердца? Вот круассанчик в виде акулки, аппетитный. Вот папины книжки и опять книжка - «Дефицит авторитетности» - про то, как меняется восприятие литературного произведения в зависимости от имени автора на обложке. Действительно, хватит скроллить твиттер Корнуэлла из Корнуэлла, — он же ещё и книжки пишет и будет писать, пока не прилетит, наконец, синяя будка, а я скучаю по Дугласу Адамсу — дайте две!

Ну нет, стоп! Хватит и одной — такая увесистая, раскормленная на домашних комплексных обедах и нажористых английских завтраках. Всех комплексов и не перечислишь: от скрытой тяги к страшному оруэлловскому уюту до уайлдовского страха быть серьёзным, от байроновской тоски по Греции до муровской скуки от букв, через преодоление приличного классического образования воплем «Allons-y”, мимо жанровых ловушек через диффузию «высокой» и «низкой» литературы — пускай и не Великий роман, но вполне Big Thing.