4 Две стороны медали...

Долго раздумывала над книгой. Провокация какая-то… Никак не могла понять, что не так… Но лучше обо всем по порядку.
Варламов, пожалуй, - мой любимый российский писатель. Много его книг читала и всегда откликалась на них всеми фибрами. А тут…
Описываемое время – мое, начало восьмидесятых. Я только-только закончила институт. Еще очень юна, но уже вполне способна оценить окружающую действительность и, главное, запомнить ее. И моя память вошла в некое противоречие с текстом.
В романе выведены две антагонистические стороны. Основная масса персонажей - явные антисоветчики, чего не стесняются, когда это для них безопасно. Другая сторона представлена одним единственным наивным Павликом из номерного засекреченного города, где царствовал практически коммунизм, правда, люди мёрли почем зря от опасных «выхлопов» подземных испытаний. Даже если предположить, что в стране было NNN-ное количество таких городов, где все жители были идеалистами, вроде Павлика, то есть, он не один такой чудак-простак мог гулять по СССРу, все равно на лицо явное упрощение. Сторон было вовсе не две. Их было много. Мне уже неоднократно приходилось говорить, что советское общество было не дву-, а многослойным. И жизнь была вовсе не примитивным противоборством двух менталитетов, двух идеологий, двух систем. Она была сложнонасыщенной, как любая общественная. И вот это упрощение до вульгаризма мне очень мешало читать. Но, конечно же, о двух сторонах писать проще.
Писатель, мой ровесник, как мне показалось, сам так до конца и не определился, на какой он стороне из двух, им же и обозначенных. Завис «над», смотрит на все прошедшее и никак не выберет, куда спуститься. И бедный Павлик у него так много «летает» в полубреду над страной и бродит вдоль морей и океЯнов именно потому, что родивший его автор сам никак не прибьется к определенному берегу. Именно из-за этого «полеты» Павла мне показались самыми слабыми местами романа при всей их бесспорной литературной красоте.
Да, многие из нас, дети СССР, были наивными. Конечно, я, жившая в северной столице, была далеко не так проста, как романный Павлик, но во всякие разные идеи тоже очень верила. Многим, кстати, верна до сих пор. На картошке я не была, поскольку училась на вечернем отделении института, но студенческая жизнь и у нас, вечерников, била ключом, а группа была очень дружной. У нас учились и коренные ленинградцы, и приезжие из всяких «тьмутараканей», и эти приезжие вовсе не сильно отличались от местных. Можно, конечно, посчитать, что главный герой – живая метафора в единственном числе, а все студенты на картошке – метафора обобщения…
В общем, дописала я до этого места, поняла, что заверну не туда, куда надо бы, и решила остановиться, чтобы почитать, что люди пишут про сию книгу. Очень удачно мне первым делом попалось интервью самого Алексея Варламова, и все тут же стало на свои места. Если долго не цитировать писателя, то суть в следующем. В юности-молодости он готов был клеймить и проклинать советскую систему, мечтать, чтобы она сгинула, а сейчас хочет ее понять и сказать ей спасибо. Сейчас он не склонен называть прошлое безвременьем, судить его, а потому с удовольствием пишет и о тех, кто яростно нападал на него, и о тех, кто так же яростно защищал. Вот оно что! Потому-то и книга его так двойственна. Но сказать, что мне это нравится, не могу. Понятно, что у медали две стороны, но, как мне кажется, юное поколение вторую сторону не увидит, не почует этот варламовский дуализм, а потому представление о советской эпохе у него сложится неверное. В романе Павлик – один против всех. А сам он странный, инфантильный, необразованный - эдакий Иванушка-дурачок. Как ни пытается автор дорастить его до былинного героя, не получается: доспехи Ильи Муромца на нем трещат, и кольчуга разлетается на колечки. Варламов в интервью сказал, что Павлик – это как бы удавшийся вариант советского человека, которого и хотели бы создать идеологи, осуществившаяся мечта и даже в какой-то мере - оправдание. Да, он исключительно чистая, цельная и тем привлекательная личность. Он юн, а потому еще многое познает, многому научится и, судя по всему, его внутренний стержень ничем и никогда не будет сломлен. Автор назвал свою книгу романом взросления. Но это не так. Павел только-только на пороге… В книге он один, и в этом неправда. Чистых, честных и порядочных людей было много, и даже среди коммунистов, среди убежденных членов КПСС. Такими были родные мне люди, многие друзья.
Все, мной написанное не означает, что я идеализирую советский строй. Да никогда!!! Но я и никогда не стану замазывать черной краской абсолютно все прошлое и своё, и своей страны. Мы, те, у кого никто из родных и близких не пострадал во время репрессий, конечно, ничего этого не знали (и это не притворство, а горькая правда!), а, узнав, ужаснулись, но наша-то жизнь текла уже в другое время и была другой. Не значит – ложной! Не значит – подлой! Не случайно Алексей Варламов с высоты своего уже мудрого возраста хочет сказать той эпохе спасибо. Интервьюер Варламова предположил, что Павел – есть совокупная душа советского народа, когда-то созданной по сути новой нации, сейчас существующей в виде оскорбленного призрака, которая еще себя покажет. Не исключено!
Если вернуться к книге, то, мне кажется, «роман» с картошкой несколько затянулся)). Она надоела мне не меньше, чем студентам!) Не понравилась любовная линия. Не поверила я девушке Люде. Похоже, она была нужна только для того, чтобы "убрать" у Павлика прыщи перед вступлением в новую жизнь!))И крещению как-то не очень поверила... Но это уже другая тема...
Написана же книга, как всегда, у Алексея Варламова, прекрасно, душевно, тепло и красиво! «Душа моя Павел,
Держись моих правил:
Люби то-то, то-то.
Не делай того-то…» - написал Пушкин в альбом Павлу Вяземскому. И душа-Павел Непомилуев из романа Алексея Варламова, сам не догадываясь о том, держится Пушкинских правил, одно из которых все мы помним по «Капитанской дочке» - «Береги честь смолоду»!
Что до рекомендаций к чтению, то я порекомендовала бы небольшой роман (или повесть?) Алексея Варламова «Лох», опубликованный в 1995 году. Мне кажется, что в нем дан очень правдивый «портрет» страны конца 80-х- начала 90-х годов. Не знаю, как отнеслась бы к этому произведению сейчас, ибо читала давно, но тогда готова была подписаться под каждым словом. Я практически и есть лох!))